Прятки в облаках - Тата Алатова
— Я просто не люблю проигрывать.
— Не проигрывай, — серьезно попросил Дымов, поцеловал ее колено, а потом его губы стали подниматься выше, к внутренней стороне бедра.
Маша счастливо зажмурилась и откинулась на подушки.
Глава 29
Глава 29
Утром понедельника Маша сразу рванула на учебу, обреченно осознавая, что снова не готова к большей части предметов.
— Ты катишься по наклонной головой вниз, — заметил Федя Сахаров, наблюдая за тем, как на паре по истории она решает задачи для Плаксы.
— Заткнись, — прошипела Маша.
Универ обрушился на нее с внезапностью грузового поезда. Две ночи в тихой гостинице на окраине города — и вот она уже забыла обо всем на свете. Интересно, а другие зубрилки зубрят с утра до вечера потому, что у них нет хорошего секса, или это Маша такая испорченная? Нет, она не позволит Дымову ухудшить ее успеваемость!
— Что с тобой происходит? — прошептал Федя, пока Сурков удивительно нудно бубнил о популярных артефактах начала века. — Только не говори мне, что ты посмела завести интрижку! Я настаиваю на том, что мы должны прийти в ЗАГС невинными!
— Что? — изумилась Маша. Получилось слишком громко, и на них принялись оглядываться.
— Тишина, — монотонно напомнил о себе историк. — Так вот, революционные настроения в обществе породили волну разрушительных артефактов, для изготовления которых не требовалось особого таланта…
— Зачем тебе хранить невинность до женитьбы? — зашептала Маша на ухо Феде.
— Потому что это вопрос самодисциплины, — едва слышно загорячился он в ответ.
— Чего-чего?
— Брак подразумевает строгую моногамию. Представь, что ты нырнула в море разнообразных вкусов, ощущений, эмоций, а потом — бац — и будь добра лопать одну гречку до самой смерти. Уж лучше вообще не начинать.
— Сахаров, — возмутился Сурков, — будьте любезны обсуждать свою личную жизнь на семинарах Глебова… И позвольте дать вам непрошенный совет, — ехидно добавил историк, — не женились бы вы лет этак до тридцати. Что-то мне подсказывает, что вам противопоказана гречка.
Хихикнув, Маша вернулась к домашке по арифметике.
***
После пар Маша отправилась к корпусу факультета менталистики, твердо намеренная выполнить свою часть задания. Если ей надо разговорить Дину, то логично попросить о помощи двух умников, которые как бы специализируются на человеческом сознании и подсознании.
Ни Плугов, ни Власов не отвечали на звонки, но ее эта мелочь не остановила. Они то и дело сваливаются на нее как снег на голову, у нее точно есть право на ответный удар.
В парке царило знойное лето, и зимняя куртка мешалась в руках, но Маша не стала заходить в общагу, чтобы переодеться. Преисполненная решимости побыстрее разделаться с Диной, она просто повесила куртку на одно из деревьев и наговорила чары от воров. Не то чтобы в универе процветали кражи, так, на всякий случай.
Ей было очень интересно, получилось ли революционному трио усыпить Ивана Ивановича, тревожило, появилась ли комиссия, однако Маша не позволяла себе много думать в ту сторону. Стоит позвонить Дымову, пусть даже и по делу, так ей всенепременно захочется его увидеть, а потом и затащить в нору для разных там поцелуев.
Нельзя так увлекаться, говорила она себе, делу время, а потехе час.
В холле факультета менталистики было пустынно.
Маша прошла несколькими длинными коридорами с наставительными записями на стенах прежде, чем встретила хоть одну живую душу.
— Извините, — она преградила дорогу какому-то верзиле явно со старших курсов, — а где я могу найти Власова и Плугова?
— Не ищите их, девушка, — посоветовал ей верзила, — от этих бездельников одни проблемы.
— И все-таки?
— В лабораторке скорее всего. Посмотрите в 17-Г, вроде они там закопались еще на прошлой неделе. Даже не знаю, живы ли до сих пор, или сделали нам всем одолжение и взорвали друг друга.
— Вот спасибо, добрый человек, — язвительно отозвалась Маша и принялась выпытывать, где именно лабораторка 17-Г.
Она оказалась в подвале, больше похожем на бункер или бомбоубежище.
На тяжелых, обитых цинком дверях, висела угрожающая табличка «Зона особо нестабильных экспериментов. Сохраняйте осторожность».
— Да чтоб вас, — пробормотала Маша, спускаясь вниз. Каждый ее шаг гулко отлетал к стенам и ударялся о потолок. Маша прошла мимо нескольких кабинетов, увидела нужные ей цифры и постучала. Изнутри раздался приглушенный грохот, и она решила, что это приглашение войти.
— Ложись! — встретил ее двойной крик.
Тело отреагировало быстрее разума. Упав на каменный пол, Маша пребольно ударилась коленями и локтями, слезы брызнули из глаз, волна вибрирующего тепла пронеслась от макушки до пяток, и все прошло.
— Маруся? — донесся до нее голос Власова. — Ты там живая? И где ты?
— Что это было? Уже можно вставать?
— Ага…
Маша с трудом поднялась, потирая разбитые колени и нахмурилась, увидев с каким виноватым видом менталисты таращатся на стену слеву от нее.
Они выглядели совершенно чокнутыми: обмотанные проводами, всклокоченные, с красными от недосыпа глазами. На большом, заваленном хламом рабочем столе, дымились остатки различных артефактов. В воздухе оседала пыль от какого-то серого вещества.
— Эй, — позвала их Маша, помахала рукой, привлекая к себе внимание и замерла, когда не увидела этой руки. Опустила глаза вниз и не обнаружила своих ног.
— Что за?.. — пролепетала она.
— Ты огребла изрядную дозу невидимости, — смущенно признался Власов.
— Невидимости? — неверяще повторила Маша и закрутилась в поисках зеркала. Не обнаружив его, она заглянула в увеличительное стекло на столе.
— В оправдание мы можем сказать, что повесили табличку «Не входить» на дверь.
— Нет там никакой таблички.
— Вовка, ты не повесил?
— Я думал, ты это сделаешь, — буркнул Плугов. — Маш, ты как?
— Превосходно, — заверила она их. — Меня совсем-совсем не видно?
— Совсем-совсем, — кивнул Плугов удрученно.
— А скажем, Зиночка или олень Васька, меня тоже не заметят?
— Кто их знает, у Зиночки особенные чары. Но за преподов мы почти ручаемся, хоть канкан перед ними пляши, главное, беззвучно. Ты невидимая, а не неслышимая.
— И надолго?
Менталисты переглянулись, что-то мысленно высчитывая.
— До полуночи примерно, — озвучил результат расчетов Власов.
— Какой
