Час в копилке - Фёдор Михайлович Шилов
— «Я просыпаюсь в холодном поту, я просыпаюсь в кошмарном бреду…»[2]
И она спустилась. Посидела рядом с парнями, подпела — песни Цоя и Бутусова она знала. Борис несколько раз задел её гитарным грифом, извинился. Она отодвинулась подальше, хотя очень хотелось прижаться. Он гитару передал другому, а сам её приобнял. Вернулась домой — от вещей куревом пахнет, парни смолили всё подряд, даже «Беломор» и «Приму».
Боря ей несколько блатных аккордов показал. На день рождения она себе гитару попросила, родители купили. Тренировалась играть, даже сама песню для Борьки сочинила. И он ей в ответ тоже забавные рифмованные строчки написал. Стихи слабенькие получились, но разве её это волновало? Ей было семнадцать лет, и она любила…
Марина была рядом с Борей в декабре 2007 года… У него тогда в аварии погибли сразу все: мама, папа, бабушка и дедушка. Похоронить четверых родственников — дело хлопотное и материально затратное. Боря от предложенных Мариной денег отказался.
— Я ж не в долг даю, а насовсем, — сказала она. Тогда они были почти семьёй: Марина с начала 2007 года всё чаще ночевала у Бориса. В квартире Горшениных у неё была собственная зубная щётка, кружка с надписью «Марина» и описанием значения имени, Борька в шкафу выделил ей две полки и освободил от своих рубашек несколько пластиковых плечиков. Родители Бори сделали для неё дубликаты ключей от квартиры.
Речи о свадьбе не шло, но по обоюдному согласию они решили не предохраняться. Будет ребёнок, значит, будет. А брак у них в любом случае — по любви, даже если причиной постановки штампа в паспорте станет «залёт». Слово это ни он, ни она не любили. Говорили: поженимся, если уж чрезмерно расшалимся. Вот и пошалили.
Летом 2007 года Марина поступила в институт, а в сентябре узнала, что беременна. Борис сразу же предложил ей переехать насовсем. Она согласилась. Первый семестр решила отучиться, а со второго взять академку…
Кажется, есть такая примета: если в семье рождается ребёнок, то в тот же год кто-то из старших родственников умирает. Одновременный уход четверых родственников Бориса должен был согласно примете компенсироваться четвернёй… Но родился, как и предсказывало УЗИ, только один мальчик — в апреле 2008 года.
И этому предшествовали непонятные и неприятные для Марины события.
Однажды, вернувшись после пар, она не смогла попасть домой. Ключ не подходил к замку. В слабом свете подъездной лампочки Марина даже не сразу разглядела, что в дверь врезан другой замок. Она безуспешно звонила в квартиру, с каждым разом всё увеличивая продолжительность нажатия на кнопку. Пронзительная трель была ей отчётливо слышна через дверь, но больше с той стороны не раздавалось ни звука. Один раз ей послышались шаги. Она отпустила кнопку и прислушалась. Тишина.
Стоять было неудобно. Перекинутая через плечо сумка с учебниками больно давила на живот. Руку оттягивал пакет с купленными по дороге продуктами, от волнения Марина даже не сообразила опустить его на пол.
Свободной рукой она постучала в дверь, не надеясь больше на звонок, хотя его трель могла поднять мёртвого. Именно такие картины и рисовались Марине: неживое тело на полу кухни — мало ли Боря порезался, когда чистил картошку… Или в ванной — поскользнулся, принимая душ, ударился головой и захлебнулся. Или вот-вот захлебнётся, если она не найдёт способа проникнуть в квартиру.
Она опустила наконец продукты на пол. Звонко ударилась о бетон лестничной клетки стеклянная бутылка с яблочным соком, лежащая на дне пакета. Марина достала телефон, решая, куда позвонить: Борису или сразу в службу спасения?
На дисплее светилось одно непрочитанное сообщение. От Бориса. Слава Богу, сейчас что-то прояснится. Дрожащими руками она нажала клавишу телефона, открывая послание. В нём было всего одно слово: «Уходи».
Так экстравагантно Борис решил сообщить ей, что им нужно расстаться? Разойтись? Разорвать отношения? Марина мысленно подбирала синонимы, то ли подыскивая наиболее приятно звучащий вариант, то ли пытаясь обилием слов засыпать одно — горькое и жестокое — «Уходи».
Она тогда переночевала в родительской квартире, где, разумеется, её всегда ждали и где она до сентября проводила больше времени, чем у Горшениных. В её комнате всё оставалось на своих местах, даже тетради и блокноты, приготовленные для учёбы в вузе и ещё не пущенные в ход, ровными стопками лежали на письменном столе, а два десятка запасных ручек с разноцветными колпачками живописным букетиком торчали из деревянного стаканчика. На кровати сидел плюшевый медведь — Борькин подарок. На стене — постер группы «Симпл»[3], на концерт которой они ходили в июне. С автографами всех участников. На стуле — Борькин свитер, забытый им ещё в апреле. А она не торопилась возвращать, уж очень ей нравился запах туалетной воды, который до сих пор почему-то не выветрился и чувствовался, если хорошенько принюхаться. Да и вообще нравилось ей, что Борькин свитер лежал рядом в те дни, когда не получалось встретиться и переночевать вместе.
Борис больше не писал и не звонил. В тот вечер она отправила ему сотню эсэмэсок с вопросами. Потом стала писать длинные письма, полные любви и ласковых слов, справедливо полагая, что потерявший родственников человек может вести себя странно, но при этом всё равно нуждается в поддержке. Отчёты о доставке сообщений приходили исправно, в соцсетях Борис бывал, но нигде так и не написал ни единого слова в ответ.
У Марины заканчивались идеи, как ещё достучаться до обезумевшего от горя сердца.
Она продолжала писать. Рассказывала, что чувствует шевеление Максима, что он уже большой и больно пинается, что её мутит — смешно, да? — при виде одного российского актёра. Причём в одной конкретной роли. Она нарочно посмотрела с ним другой сериал… И не мутило. Она рассказывала, что выбрала коляску, заказала кроватку и матрас. Писала, что не может определиться с расцветкой постельного белья (хотя, конечно, давно уже остановила выбор на якорьках и корабликах: сын-моряк — её мечта!). Она писала, что ей всё тяжелее ходить по лестнице, что отекают ноги, что часто повышается давление. Что ей, в конце концов, страшно одной дома по выходным. Родители с марта регулярно проводят время с вечера пятницы до половины воскресенья на даче. Эта традиция была нерушима многие годы. И Марина боялась, что воды отойдут именно в тот день, когда родители будут в отъезде.
Но всё обошлось. 22 апреля 2008 года был вторник. Мама и папа уже вернулись с работы и, когда начались схватки, сопроводили дочь в роддом.
«Мальчик, 3420, 52 см, поздравляю, любимый», — написала она, едва вернулась
