Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
Секунда – и голова, отброшенная резким движением, покатилась по тропинке. Луч, протянутый к ней, погас. А следом выключился ливень.
От потрясения Полина чуть не пошла ко дну, но вовремя спохватилась. Развернувшись, она пнула слепую в нос и рывком бросилась на берег. Жека схватил ее за плечи, нечаянно угодив в рану. Боль прокатилась по всему телу, точно взрывная волна. Белая пелена мешком накрыла голову, и Полина застонала сквозь зубы. Поняв свою ошибку, Жека перехватил ее под мышки и, скуля от натуги, потащил из пруда. Полина, цепляясь за траву, отползла подальше. Тяжело дыша, перевернулась на спину. Посмотрела на Жеку.
Его лицо было таким белым, что почти светилось. На ум Полине невольно пришло сравнение с ангелом.
– Как ты… – Она не договорила.
«Письмо. Жека прочел письмо».
Вчера Полина легкомысленно оставила черный конверт на столе-коробке, когда повела Йосю в спальню. Потом, после странной ссоры, она вернулась за письмом и нашла его на том же месте. Столкнуться с компаньоном Полина не боялась: слышала, как он покинул квартиру. Когда вернулся – если вернулся вообще, – она не знала.
За то время, пока конверт лежал на коробке, Жека успел сунуть в него любопытный нос.
– Ты один? – прохрипела Полина.
Жека кивнул.
Шипя от боли, она приподнялась на локте и бросила взгляд на выловленную утопленницу: не опасна ли? Голова оплывала, словно свеча, и стремительно теряла человеческие черты. Нос сполз на губы, а глаза-аквариумы лопнули стеклами внутрь. Приподнявшись еще немного, Полина глянула в воду. Макушка слепой торчала из пруда, совсем близко к берегу, а чуть поодаль маячила немая. Кусок щеки болтался, как лоскут парусины. В дыре виднелись зубы.
– Кто здесь, кто? – лодочной уключиной проскрипела слепая; ее лицо вдруг озарилось, и в пыльных глазах засверкали живые огоньки. – Он, это он. Сестрица, ты видишь его?
Немая вяло подплыла и ткнулась в затылок той, кто прогрыз ей щеку.
– Он, он. – У слепой раздулись ноздри.
– Ты можешь идти? – прошелестел Жека, неотрывно глядя на торчащие из пруда головы.
– Я слышу его! – обрадовалась слепая. – Сестрица, слышишь ли ты? Это он! Первый! – В ее голосе звучало благоговение.
– Она обо мне? Обо мне говорит? – разволновался Жека.
– Не слушай. – Полина кое-как поднялась на ноги. – У тебя есть телефон?
– Сел, – буркнул он.
– Пошли, – тоном, не терпящим возражений, скомандовала Полина.
Что бы ни говорили призраки, это не имело значения. Лишь одно было важно: Жека здесь, с двумя фата-морганами, а значит – он в опасности. Полина не позволит им заморочить ему голову. Надо увести его отсюда, а потом вернуться одной, ночью, и устроить чертовой расчлененке допрос с пристрастием.
Полинино сердце лежало в желудке, и он, отяжелев, давил на ноги. Дрожали колени.
Из пруда донеслось:
– Евгений, Женя, Женечка. Так тебя зовут?
Полина остолбенела. Это что еще за сюрпризы? Она ни разу не назвала Жеку по имени в присутствии призраков, а читать мысли – Полина надеялась на это – они не умели.
Повернувшись к Жеке, она приложила палец к губам, но он не удержался:
– Откуда вы знаете?
– Нам Игорь сказал. Игорь, Игорек, Игореша. Они все помнят, все ведают. Он все помнит, все ведает.
– Какой еще Игорь? – буркнул Жека, пятясь от пруда. – Не знаю я никакого Игоря!
– Осторожно. – Полина вытянула руку, чтобы схватить Жеку, но не успела.
Напоровшись на оградку, мальчик рухнул рядом с тающей головой. Та, чуть повернувшись в его сторону, шевельнула заплывшими губами. Череп, треснув от последнего усилия, сложился внутрь. Сдавленно пискнув, Жека испуганным крабом шарахнулся в сторону.
Полина стремительно, насколько позволяла боль, подошла к нему. Протянула руку, чтобы помочь. И застыла, не веря собственному зрению.
Челка, прикрывавшая часть Жекиного лица, сползла на сторону. Его правый глаз, полный страха и непонимания, смотрел на Полину, а левый равнодушно взирал прямо перед собой. В правом метался зрачок, левый оставался неподвижен. Правый был настоящим, левый – искусственным.
В Полининой голове закрутились зубчатые колеса, и все встало на свои места.
* * *
«Вам лучше знать о его темной стороне».
«На его счету как минимум одно покушение на убийство».
«Все дерьмо, что с тобой случилось, из-за меня».
«Это все он. Иосиф. Другой я. Из прошлого. Иногда он возвращается».
Внутри у Полины будто разорвалось что-то. Боль была сильнее, чем в плече. Сильнее, чем любая другая, которую она испытывала прежде. Иосиф Герц, словно огромная тень, лег на нее и затмил собой все.
Как глупо и в то же время закономерно. В конце концов, в кого еще может влюбиться чудовище, если не в другого монстра? Полина скрежетнула зубами: если бы они были железными, высекли бы искру.
Пятый был первым.
Иосиф начал с младшего брата. Вырезал глаз, но убивать не стал. Либо пожалел, либо испугался. А Жека, вместо того чтобы заявить в полицию, пал жертвой стокгольмского синдрома. Вероятно, он сочувствовал брату и оправдывал его. Иосиф несколько раз упоминал, что с ним жестоко обращались в детстве. Крики в ночи, слова про наручники – у всего был корень. Ничто не могло обелить Иосифа в глазах Полины, но в детской травме могло крыться объяснение. Несмотря ни на что, она хотела получить его.
Вот почему рука так реагировала на компаньона. Она просто-напросто указывала на убийцу.
– Это он, – проговорила Полина и, прижав к себе Жеку, потащила прочь от пруда. – Это всегда был он.
– Ты поняла? – охнул мальчик. – Так и знал, что догадаешься. Хотел сказать вчера, ну, когда… когда увидел… – бормотал он, задыхаясь от быстрого шага. – Йо хотел, чтобы мы уехали. Сегодня. А я… я сбежал. Решил проследить за тобой. Боялся, что ты попадешь в беду.
– У него расщепление личности? – спросила Полина.
– Что? – растерялся Жека. – Не знаю. Не думаю. Он просто… такой. – Его передернуло, и в голосе явно прозвучало отвращение.
– Зачем ему делать ангела и откуда он вообще узнал об этом?
– Что? – повторил мальчик. – Я не понимаю.
– Да, да, он, наверное, не говорил тебе, – пробормотала Полина.
Измученные и мокрые, они пробежали мимо информационного стенда и выскочили за ворота. Налево и направо тянулась нарядная Садовая, умытая дождем и подсвеченная солнцем. Через дорогу глядели десятки желтоватых львиных ликов. Полина решительно потащила Жеку по «зебре», привлеченная зеленым крестом аптеки. Там она собиралась, сунув провизорше несколько мокрых банкнот, попросить сделать звонок. А заодно купить обезболивающее и выпить чуть больше рекомендуемой дневной нормы.
Машина, припаркованная у поребрика, внезапно сорвалась с места. Блеснул металлически-серый, как глаз четвертого мальчика, капот.
