Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
– Вы втроем условились, что убьете призрака из подвала? – осторожно спросила Полина. – Чтобы никто и никогда не узнал его тайн?
За спиной раздался скрип кресла.
– Они условились, не мы, – с презрением произнес голос. – Пашка и Севка, а я был против. Знал, что Пашка нас кинет, но Севка ему верил. Больше, чем мне. Твой отец спокойненько, в одиночку, продолжал наведываться в подвал. Сколько всего он оттуда вытащил, сколько знаний… – Снова скрипнули пружины. – А мне нужно было только одно. Одно, не больше! – Раздался удар: Начальнов хлопнул по ручке кресла. – Ты могла бы меня понять. Как там считали твои символисты: «Бог умер, давайте сделаем другого»? Не так разве, а? – Он поднялся и подошел, тяжело ступая по персидскому ковру и разнося запах сигары. – А я хотел сделать ангела. Да, для себя. Для своих… нужд. Но ты подумай. Подумай! – Он ткнул пальцем в Полинин затылок. – Никто больше не пострадал бы. Я же не хотел их убивать, детей этих. Я нормальный, порядочный человек. Уважение – вот все, что мне было нужно. Думал, хотя бы в семье, от своей жены и ее выродков получу немного признательности. Взял дуру с прицепами от разных мужей. А что получил взамен? Непослушание. Этот дьяволенок… – голос затрещал. – Он все огрызался, рыпался. А потом отбиваться стал, кусаться, прямо псина какая-то. – Начальнов говорил с искренним негодованием; казалось, еще чуть-чуть, и он добавит: «Нет, ну представляешь, какая наглость?» – А с псинами что делают? На цепь сажают, пустую перловку вместо мяса дают и дурь вышибают. – В голосе прозвучало изуверское наслаждение.
Жалость три раза полоснула по сердцу – Йося, Йося, Йося – и оставила шрамы. Полина не могла поверить, что он пережил такое. Пережил – и не сломался. Наручники на запястьях, удушливый запах сигары в лицо и удары – по ребрам, по животу, чтобы соседи и учителя не увидели кровоподтеки. Ей представились огромные, как космос, темные глаза, полные отчаяния, боли, злости и стыда – всего, что не должен, никогда не должен чувствовать ребенок.
Полина позволила себе содрогнуться – всего раз – и взяла себя в руки. Убийце нельзя слышать, как грохочет внутри ненависть к нему и воет сострадание к его жертве. Жертве, которую она чуть не приняла за маньяка. Жертве, которая так дорога́ ей. Полина прикинула: можно оттолкнуться ногами, упасть на убийцу, развернуться и ударить ножками кресла. Лишь бы хватило сил.
Начальнов, будто почуяв неладное, быстро отошел и уселся.
– Это все из-за него, дьяволенка. Из-за него я таким стал. Никогда не думал, что это… – он с шумом вобрал воздух, – затягивает. Животных в детстве не мучил, ни с кем не дрался, в отличие от Севки. А вот.
Полина понимала: он стал садистом не оттого, что не получил «уважение» и «признательность» от пасынка. Просто демон, давно сидевший внутри, вырвался наружу. Начальнов неплохо раскормил его завистью, подавленным гневом и осознанием собственной никчемности. В тени друга-медиума, за спиной брата-царька, всегда на вторых ролях. Савелий искал кого-то беспомощного, на ком мог бы отыграться. Получить контроль, почувствовать власть. Вот только старший пасынок оказался ему не по зубам. Сколько бы Начальнов ни бил Йосю, сколько бы ни лишал еды, сколько бы ни заковывал в наручники, покорности так и не добился – Полина в этом не сомневалась. Тогда, вероятно, он решил переключиться на Жеку, но и тут получил от Йоси отпор. А потом мальчики и вовсе сбежали, оставив отчима наедине с его демоном. Демоном, требующим реванша. Любой ценой.
– Тогда-то я и вспомнил про ангела. Призрак говорил, его можно сделать каким угодно. И делать с ним что угодно. И я подумал: почему бы не создать копию дьяволенка? Такое даже в психологии применяют: делают куклу обидчика, чтобы втыкать в нее иголки. А у меня был бы ангел. Вроде живой, но не человек. И не сбежит, и за палец не тяпнет. А мне бы хватило, чтобы… ну, периодически выпускать пар. Ты подумай, а. Всего пять жизней, чтобы никто больше не страдал. Ни я, ни другие. Разве много?
«Пять жизней. – У Полины свело челюсть. – Пять».
– Для ритуала нужны только глаза, а не смерти, разве не так? – сказала она. – Свою первую жертву вы не убили.
– И зря, – тяжело выдохнул маньяк.
– Нет, не зря. – Полина выпрямила плечи, чтобы голос звучал увереннее, и поморщилась от боли. – Вам вообще никого не следовало убивать…
– Да-да. – По кабинету пролетел гулкий утробный хохоток.
– …потому что вы нарушили ритуал.
Смех оборвался.
– Никакого ангела у вас не получилось, не так ли? – Тело хотело свернуться ежиком, но Полина продолжала держать спину и плечи прямыми. – Пять глаз собраны, где же результат? Жертвы должны были остаться в живых.
– Точно знаешь? – В голосе шевельнулось волнение, но сразу стихло. – Нет, это просто догадки. Там нужно заклятье или что-то еще. Призрак не успел рассказать. Мне не успел. А что насчет убийств… Я их не планировал. Первое – точно. Мальчишка сам умер. Так бывает, когда вырезаешь у кого-то глаз. От боли, от шока. Организм не выдерживает. – Сделав паузу, Начальнов внушительно добавил: – Если ты думаешь, что все было зря, мне придется начать сначала.
– Вы никогда не узнаете, в чем ошиблись, а наугад такие вещи не делаются. – Полина продолжила бить в одну точку. – Отец не оставил записей о создании ангела и никогда не рассказывал мне об этом. Уверена, он ничего не знал.
– Сейчас мы это выясним. – Вновь с облегчением скрипнули кресельные пружины, освободившись от грузного тела. – Тебе удалось поболтать с отцом в прошлый раз? Нет? Тогда повторим.
Полина прерывисто вдохнула – и не удержала осанку. Плечи опустились, сгорбилась спина. Тело изнутри словно покрылось трещинами, и из них потянуло стылым свистящим ветром. На глаза легла пелена.
Все-таки он. Там, в подвале.
– Да, я перехватил его в последний момент, до аэропорта. Сказал, что тот призрак вернулся и Севке нужна помощь. Пашка не поверил, но засомневался. Поехал со мной. Спустился в подвал, спрашивает: «И где же призрак?» А я ему: «Так это ж ты сам», ну и шарахнул молотком в висок… «Ты сам», хо-хо. По-моему, остроумно получилось. Севка разозлился, конечно, но что уж там. И закопать помог, и следы замести. Умеючи-то. Сказал только, что будет тебе помогать. Даже, говорил, мужа ей, страшненькой,
