Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
– Пойду с тобой, – с мрачной решимостью заявил опекун. – Вот так отпускаешь тебя одну, а потом вон что происходит. – Он указал на пол, где вчера застал их с Йосей.
Очередная испорченная картинка мелькнула перед глазами, и Полина помотала головой: и видение отогнала, и опекуну ответила.
– Губернатор выдвинул условие, что я должна прийти одна, иначе встреча не состоится. Не беспокойся, он выбрал людное место.
– Это меня как раз и беспокоит: если решишь его шлепнуть, лучше обойтись без свидетелей. А чего он вообще хочет?
– Сделать последний заказ. – Полина пожала плечами и прислушалась: показалось, что в глубине квартиры скрипнула половица. – Мне пора, принеси пистолет.
Ипполит Аркадьевич сходил за макаровым, и Полина спрятала его в сумку, где уже лежал контейнер с глазами. Пришлось, правда, пожертвовать биноклем, но Полина сомневалась, что сегодня он пригодится.
Обернувшись на пороге, она спросила:
– А ты нарочно позволил ей украсть пистолет, да? – Называть имя не имело смысла: Полина знала, что опекун и так все поймет.
– Это она тебе сказала? – Брови Ипполита Аркадьевича превратились в острые треугольники.
– Нет. Она думает, что перехитрила тебя.
– Пусть думает дальше. Или… – он помедлил, – ей уже нечем?
– Я ничего с ней не сделала, если ты об этом. – Мысленно Полина добавила: «И не знаю, смогла бы, смогу ли». – Как думаешь, она представляет опасность?
– Нет. Ни для кого, кроме тебя. Поэтому не советую ее навещать.
– Почему? – резко спросила Полина. – Папа так не считал. Он говорил про перемены, не про опасность.
– При всем уважении, – Ипполит Аркадьевич скрестил руки на груди, – Пал Саныч мало интересовался тем, что происходило дома в его отсутствие.
– Что ты имеешь в виду? – За ребрами вороньими коготками заскребло беспокойство.
– Да всякое. – Опекун поморщился и дернул плечом, точно сгоняя надоедливого чертенка, нашептывающего гадости.
– Конкретнее.
– Софию вряд ли можно было назвать хорошей матерью.
– Еще конкретнее. – Полина знала, что Ипполит Аркадьевич не будет врать, чтобы пощадить ее чувства.
И он не пощадил:
– Ну, например, когда тебе было месяца два-три, она вынесла тебя на балкон, взяла за ноги и свесила за перила.
Закусив щеки изнутри, Полина медленно кивнула: еще один черный слюдяной кусочек встал на место в мозаике ее детства. Вроде новый фрагмент, а ничего особо не добавляет: как была беспросветность, так и есть.
– Пал Саныч умел найти к ней подход, при нем она ничего такого не делала, а когда уходил – творила дичь. За его спиной, по-крысиному. Это был ее способ мести. Ну, за то, что он не выполнил свою часть уговора.
– Не отпустил ее. – Полина снова кивнула.
– А вот это тебе точно она сказала. – Опекун криво усмехнулся. – Уговорец у них был другой, поинтереснее: жизнь за жизнь. София рожает ребенка, а Пал Саныч воскрешает ее ненаглядного.
– Блока? – Полину качнуло вперед.
– А чего ты удивляешься? При жизни она была поехавшей сталкершей, а такие люди пойдут на все, чтобы быть с кумиром. Хорошо, что она не шибко разбиралась во всех этих призрачных делах. Вот я и подкинул ей идейку, как воссоединиться с любимым: мол, его дух на кладбище, вот и тебе туда, будете вместе бродить по аллеям двумя бестелесными сущностями. Она это скушала, не подавилась, и аля-улю.
– Мог бы раньше рассказать, – пробурчала Полина и вздрогнула: то же самое Йося сказал ей про вырезанные глаза.
– А смысл? – Он развел руками.
Внутри натянулся парус негодования, а потом опал безвольным полотнищем. Если подумать, смысла действительно не было. Знай Полина правду, ни за что не пошла бы на кладбище. А не пошла бы – не получила подсказку про ангелов.
– Все это произошло лишь потому, что она оставалась потусторонцем, хоть и в теле человека. В конце концов, они все такие. – Полина мысленно добавила: «Во мне это тоже есть. Их жестокость», – и повернулась к двери, чтобы уйти.
В спину прилетело холодное:
– Не греби всех под одну гребенку.
– Вот уж не ожидала, что ты будешь защищать призраков.
Ипполит Аркадьевич ничего не ответил.
От Фурштатской до Юсуповского сада Полина добиралась пешком. Маятник весны качнулся в другую сторону: ветер угнал тучи, а солнце без остатка растопило снег, подобно тому, как серная кислота растворяет тело. Небо налилось синью, а воздух теплом. Воробьи чирикали в кустах. Полина не спешила и подолгу замирала в любимых местах: постояла у фонарей с путти возле Штиглица, понаблюдала с набережной за окнами Михайловского замка, выпила кофе с видом на цирк. О Йосе она почти не думала: он мелькал то сбоку, то на фоне, но в авангард мыслей не выходил. Там, прямо как путти на фонарях, сидели мертвые одноглазые дети.
«Людное место» оказалось почти пустым, и Полина запоздало сообразила: день-деньской, люди на работах, а туристов сюда не особо влечет – тут, в отличие от дворца-тезки, Распутина не убивали. Сколько раз папу просили вызвать его дух – не счесть. Несведущие сразу говорили про реку, повторяя байку о воде в легких. Те, кто читал заключение судебного медика, склонялись к подвалу дворца или парадному двору. Отец неизменно отказывал таким просителям, какие бы деньги они ни предлагали. Приводить в мир тех, кто когда-то имел власть, было опасно. И для мира, и для медиума. Вылавливая добычу из темных заводей небытия, следовало сохранять осмотрительность: выбирать кого помельче и не зариться на крупный улов.
Полина трижды обошла сад, внимательно приглядываясь к редким посетителям сквозь первую, слабую зелень. Время перевалило за полдень, но Губернатор не появился. Мог ли он узнать, что Полина рассказала о встрече Ипполиту Аркадьевичу? Если только от него самого. Или от кого-то другого, кто был в квартире, подслушал их разговор и…
Полина нахмурилась, заметив в собственной голове бледную, неприятную и надоедливую, как моль, мыслишку. Когда тебе много раз повторяют, что кого-то любят или ненавидят, ты принимаешь это за чистую монету. Подтверждений нет, только слова, а они, кому бы ни принадлежали, не обладают вещной неоспоримостью. Монетку можно взвесить в руке, куснуть зубом, бросить в фонтан, но слову можно лишь верить. Так ли Йося ненавидел Губернатора, как хотел показать? Полина мотнула головой, отгоняя налетевшую моль, пока она не проела дыру в мозге. Рука выбрала Йосю, а она не могла обмануть и подсунуть шпиона.
Губернатор все не попадался на глаза. Ни подле дворца, ни возле пруда. Тут Полина поняла, что не осмотрела остров. Здесь их было три, но только к одному, самому крупному, вел мостик. Что ж, Губернатор вполне мог выбрать место поуединеннее.
Миновав деревянный настил, Полина двинулась по круговой дорожке. Взгляд скользнул по
