Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
– Оставь, тебе идет.
– Да? – Ей ужасно захотелось послушать что-нибудь о себе из Йосиных уст; что-нибудь приятное. – Почему ты так думаешь?
– Потому что вот так – это настоящая ты. – Он провел пальцем по ее щеке и качнул прядь. – Ну, в смысле… если она тебе мешает, то не надо.
Йося внезапно смутился. Полине показалось это забавным, учитывая, что он делал несколько минут назад – и делал без всякого смущения. Впрочем, сейчас он заходил на другую территорию: территорию советов, где все начинается с мелочей и уходит корнями к раскаленному ядру под названием «как жить эту жизнь». От «оставь прядь» до «сделай коррекцию носа» – долгий путь, но некоторые люди проходят его. Йосино смущение хоть и позабавило Полину, также показалось ей милым и уместным.
Скрыв улыбку, она сказала:
– Я оставлю. Пока. Если будет мешать, уберу.
Он щелкнул пальцами – мол, в точку – и убежал на кухню.
Из ванной стрелой вылетел Ипполит Аркадьевич – видно, надеялся застукать нерадивую молодежь за непристойными делами.
С прищуром поглядев на Полину, он покачал головой:
– Твой выбор, Полина Павловна, я не одобряю, так и знай. Ой, чуть не забыл! С этими вашими… – Опекун тяжело вздохнул и, сбегав в прихожую, вернулся с черным конвертом. – Встретил внизу оборванца, чуть постарше нашего Жеки. Курьеры у Черноконвертного, конечно, такие себе. Афанасий скоро сделает нам выговор.
Взяв письмо, Полина села к столу и нахмурилась. В разнеженный мозг одна за другой полетели тяжелые мысли. Полина укорила себя: семейные тайны и новые чувства совсем перетянули ее внимание. Пора, пора возвращаться к делу. Вытянув крестик, она вскрыла конверт и достала письмо. Глаза еще не коснулись строчек, а Полину уже что-то насторожило. Поднеся бумагу к лицу, она потянула носом. Запах! Не было никаких сомнений, что от письма слабо пахло сигарой. Так же как в личном кинотеатре Губернатора – от человека с каменным подбородком.
Вот кто следил за ней. Вот кто заманил в подвал. STN.
Какую роль друг отца играл во всей этой истории? Помогал убийце или мешал?
Полина поскорее раскрыла письмо. Вместо привычного приветствия ее встретило имя Губернатора.
«Всеволод хочет встретиться с вами. Он попросил меня написать вам, так как не может никому доверять после смерти Павлы, а связаться с вами напрямую у него нет возможности.
Это вопрос жизни и смерти. А еще вашей репутации и денег. Таких больших, что вы и не представляете. В. щедро заплатит, если выполните его последний заказ, но вынужден предупредить: откажетесь или не справитесь, больше никто и никогда не наймет вас, будьте уверены. В. умеет втаптывать в грязь даже лучше, чем поднимать из нее.
Никому не показывайте это письмо, включая обоих ваших помощников, а после прочтения сожгите. Приходите одна. Если мы заметим кого-то с вами, встреча не состоится. В. будет ждать вас завтра в Юсуповском парке в 12:00. STN».
– Надеюсь…
В комнате напряженно прозвенел Йосин голос. Полина загнула письмо и вскинула глаза. Компаньон шел с кухни, неся блюдо с бутербродами и стопку маленьких тарелок. Фартук с мухоморами вызвал у Полины желание проверить, насколько крепки его тесемки. Мысленно шлепнув себя по щеке, чтобы не терять концентрацию, она вслушалась в слова.
– Очень надеюсь, – повторил Йося, – что это не от какого-нибудь поклонника. Ужасно не хочу никого убивать.
– Вообще никого? – спросил Жека, оторвавшись от нового наброска; в голосе почему-то прозвучало удивление.
Йося чуть нахмурился и сделал вид, что пропустил вопрос мимо ушей. Водрузив блюдо на стол-коробку, он с затаенной надеждой глянул на Полину:
– Не скажешь, кто тебе написывает?
– Совершенно точно не поклонник. – Она положила письмо в конверт и подумала: «Откровенность за откровенность». – Что не так с бумажными письмами?
– О бумагу можно порезаться, – компаньон принялся загибать пальцы, – она пожароопасна, а еще ужасно ненадежна, особенно в Питере, потому что размокает от дождя.
– Ясно, – буркнула Полина.
– Слились все лица, все обиды в одно лицо, в одно пятно, – пробормотал Жека, черкая по коробке.
– И ветр ночной поет в окно напевы сонной панихиды, – подхватила Полина.
– Опять этот ваш депрессивный Блок? – Йося закатил глаза.
– Дело не в Блоке, а в посвящении. – Жека быстро глянул на Полину из-под челки и вернулся к рисунку.
«Моей матери», – вспомнила Полина. Ай да Жека, решил потренироваться в «тайном языке». Значит, письма как-то связаны с их матерью? Сегодня Полина уже слышала о ней и успела сделать кое-какие выводы. Выражаясь словами Йоси, их матери «шли ноздря к ноздре».
Задумчиво постукивая карандашом по коробке, Жека подбросил еще одну подсказку:
– Предвечным ужасом объят, прекрасный лик горит любовью.
– Но вещей правдою звучат уста, запекшиеся кровью, – продолжила Полина.
– Это не очень годится, но я не могу вспомнить подходящее, – смущенно добавил Жека. – Совсем мало выучил.
– Кажется, я поняла, – кивнула Полина.
Дело было в любви. А как связаны чувства и письма? Возможно, мать Йоси и Жеки влюбилась в кого-то по переписке и, погрузившись в роман, совсем забыла о сыновьях. Или ее избранник оказался плохим отчимом.
– Чую запах сговора. – Йося прищурился.
– А я – запах корюшки. – К столу размашисто прошествовал опекун. – Это что?
– Сморреброды с рыбой, муссом из свеклы и солеными огурцами. Вообще-то делал для тебя. – Йося легонько стукнул своей коленкой по Полининой (Ипполит Аркадьевич неодобрительно крякнул). – Ты же хотела корюшку.
– Не хотела, – скрипнула она.
– Да нет же. Ты сидела тут, что-то говорила про корюшку. Она, правда, потом еще раз всплывала. – Йося помрачнел. – В разговоре с Лукиной.
– Как там статья о Косте, Ипполит Аркадьевич? – Полина повернулась к опекуну.
– Витасик пишет, он спец по слезодавил… по трагическим материалам. Все будет в лучшем виде. – Он осторожно откусил кусочек сморреброда и, прикрыв глаза, замычал от удовольствия.
Йося с теплотой усмехнулся.
– Нет, ты не прощен, – Ипполит Аркадьевич потряс указательным пальцем, – но… Матерь Божья, как хорошо!
– Так что там с корюшкой? – продолжил компаньон.
Полина заглянула ему в глаза, и сердце шепнуло: «Пора». Пора все рассказать, без увиливания и утайки. Про вырезанные глаза. Про приглашение Губернатора. Про упоминание Иосифа Герца в письме STN.
– Ипполит Аркадьевич, у меня есть для тебя несколько поручений на вечер и ночь. – Полина говорила со всей возможной деловитостью, чтобы опекун не заподозрил, что она просто хочет от него избавиться. – Только вначале расскажи, что было у Энской?
– Ой! – Жека указал карандашом на коробку: с картона смотрело пучеглазое лицо медиума. – Та тетенька видит призраков.
– Ну, во-первых, я уже выбрал для тебя чудный гроб, но Энская сообщила, что ты жива, – сказал Ипполит Аркадьевич.
– Не так, – встрял Жека. – Она сказала, что ты полужива. Я подумал, ты ранена, –
