Пять глаз, смотрящих в никуда - Елена Станиславская
– А сыр – это бог?
– Ну да, в нем тоже три буквы, только к чеддеру с моцареллой у меня больше доверия.
У Полины заурчало в животе, и она поняла, что пора менять тему.
– А что не так с «Мастерами искусств»?
– Мое правило: кладбище официально должно быть бесплатным, – Йося воздел указательный палец, – особенно если я сам хочу брать деньги за его посещение. Поэтому я водил на Богословское, к Цою и Горшку. Ну а для Мостков надо быть более… не знаю… утонченным. А еще тащиться от мертвых поэтов.
– Как Жозефина.
– Да, как Жозефина.
– Поэтому стихи читала она, а не ты?
Они переглянулись, словно люди, обсуждающие за глаза старого знакомого.
– Конечно, – Йося загадочно изогнул угол рта, – для каждого дела – свой исполнитель. Для разной публики – свои маски.
Полина ничего не сказала, но подумала: «Вот такая – для меня».
* * *
В квартире, как большая сонная собака, лежала тишина. Пахло картофельным пирогом и пряными специями. Сумрак, особенно густой по углам, казался мягким и теплым. Полина почувствовала, как расслабляются плечи, но спустя мгновение их снова сковала тревога. Ни Ипполит Аркадьевич, ни Жека не вышли навстречу.
Заметив ее встревоженный взгляд, Йося пояснил:
– Мы с Мышом решили разделиться. Я поехал на кладбище, а он к какой-то Энской. Я так понял, она экстрасенс. Ну а Жека просто не захотел сидеть один. Мы с Мышом имели неосторожность обсуждать при нем твое исчезновение, и он немножко разволновался. Вот Мыш и прихватил его с собой. Не мог же я потащить его к призраку.
– А зачем Энская понадобилась Ипполиту Аркадьевичу? – Полина подняла брови.
– Чтобы убедиться, что ты жива и у нее не получится вызвать твой дух, – мрачно ответил Йося. – Иди пока в душ, а я закажу тебе еду. Что будешь?
– Не надо, – буркнула Полина. – Не заказывай. Я поем то, что ты приготовил.
Картинно ахнув, Йося приложил руки к груди и расплылся в глупой улыбке, будто его ранил Купидон.
Полина зашла в спальню, взяла другое платье и отправилась в ванную. Скособоченная шторка, сорванная с пары петель, теперь висела как надо, а из угла пропали пятна черной плесени – вероятно, Йося похозяйничал. Горничная не появлялась уже третью неделю. Надо было сказать Ипполиту Аркадьевичу, чтобы разобрался с автоплатежом за ее услуги, если еще не отменил. Правда, перешагнув бортик ванны, Полина тотчас забыла об этом.
Стоя под горячими струями, она еще раз прокрутила в голове встречу с Софией. Одно не давало покоя: почему папа посоветовал обратиться к фата-моргане, если «будет худо»? Полина не понимала, какую пользу могло принести знакомство с матерью. Да, она подсказала по поводу глаз, но, когда папа говорил Полине про кладбище, убийства еще не начались.
«Если будет худо».
«Если почувствуешь, что теряешь силы».
«Если поедешь туда, ничего больше не будет как прежде».
Как много «если». Полина мысленно повторила слова отца, и в голове забрезжила догадка: а вдруг он хотел, чтобы она закончила? Перестала быть охотницей? Узнала правду, приняла свою потустороннюю часть и начала новую жизнь?
Стоило признать: когда рука подводила Полину, в этом была виновата не магия, а психология. Иногда призраки были просто призраками, но порой… Полина чувствовала к ним что-то. Жалость, стыд. Когда-нибудь это могло убить ее – если вовремя не остановиться. Не это ли папа имел в виду? Полина всегда думала, что фраза «Если теряешь силы» должна заканчиваться словами «восполни их». Сейчас она обнаружила другой финал: «Просто остановись». Ей нужно было подумать над этим, но вначале – довести дело Многоликого до конца.
Промокнув волосы полотенцем, Полина собрала их, оделась и вышла в гостиную. Над тарелкой, заваленной лепешками, курился пар. Пряный аромат задорно теребил желудок, как какая-нибудь тетушка – щеки пухлого ребенка. Подсев к коробке-столу, Полина отправила в рот кусочек того, что Йося назвал алу паратой, и во рту начался фестиваль холи. Яркие вкусы вспыхивали на языке и перемешивались между собой: сливки и специи, картофель и зелень, тесто и что-то неуловимое, почти сладкое и совершенно невероятное. Полина подняла взгляд на Йосю и увидела на его лице самодовольную улыбку.
– Это одна из штук, в которых я хорош. Одна из многих штук. Помнишь, мы говорили об этом?
– Почему ты любишь готовить? – Полина не могла представить себя у плиты.
Отщипнув от лепешки, Йося сказал:
– В детстве, когда мне, мм, было плохо, я придумывал разных людей. – Он уставился на Жекины рисунки. – Людей, которыми я мог бы быть, если бы не был собой. Так я придумал повара, который может приготовить любое блюдо на свете, из всех кухонь мира. Потом появилась Жозефина, тогда еще безымянная. Просто, знаешь, такая крутая блондинка, у которой всегда наготове хлесткая фразочка. Ну и другие.
– А почему тебе было плохо? – осторожно, будто ступая по тонкому льду, спросила Полина. – Из-за матери? – Ей вспомнились Йосины слова про «поддержать разговор».
– Из-за нее тоже. Из-за ее глупости. Да, она не была живым мертвецом и не убила себя второй раз, – он криво ухмыльнулся, – но бывают вещи похуже. Твоя мама бросила семью и ушла. А в моем случае семье, то есть нам с Жекой, пришлось сбежать от матери.
– Извини. – Полине стало неловко за свои слова на кладбище. – Я не знала.
– Ничего, в соревновании криповых семеек мы идем ноздря в ноздрю. Хорошо, что ты в курсе своей истории. Я, если честно, не знал, как смотреть тебе в глаза. Ну, после того, как залез в тот файл. Мать-призрак, ребенок-оружие…
– Оружие? – повторила Полина.
– Ну да. Цель твоего отца. – Йося упер ногу в кресло и положил подбородок на коленку. – Зачем он на самом деле воскресил твою маму.
– Он воскресил ее из-за любви. – Внутри вовсю размахивали красные флаги.
Лицо компаньона вдруг приняло такое выражение, словно он прикусил язык.
– Что было в том файле? – прямо спросила Полина.
Йося пробормотал что-то невнятное. Теперь он выглядел как человек, бьющийся над кроссвордом. В глазах прыгали слова, но компаньон никак не мог ухватить нужное.
– Батат! – сдавшись, буркнул он. – Не могу придумать подходящую ложь. Что ты со мной сделала? С другими у меня таких проблем не было.
– Значит, придется сказать правду, – произнесла Полина.
– Думал, ты и так все знаешь, а иначе не ляпнул бы. – Он тяжело вздохнул. – Может, не надо? Кто-то умный сказал, что знания увеличивают печаль.
– Царь Соломон, книга Экклезиаста. Говори, что было в файле.
– В общем… – Он достал телефон, щелкнул по экрану и прокашлялся. – Лучше прочитаю.
Полина сразу
