Куда приводят коты - Олег Фомин
– Только тебя, сволочь, не хватало, – процедил сквозь зубы.
Того, кто возглавляет лысую банду, не узнать трудно. Темный плащ, воротник, круглые черные очки… Их чуть опустили, взяв за дужку, когти передней лапы.
Леон оглядел нас исподлобья. В улыбке блеснул клык.
– Не возражаете против нашего общества?
Глава 18. Стайная философия
– Возражаю, – ответил я.
– Оу…
Лапа, что придерживала очки, тут же переместилась на грудь, Леон издевательски переборщил с виноватым выражением морды, в черных линзах возникла пара кривых отражений меня.
– Кажется, в прошлый раз мы расстались не совсем по-дружески, каюсь! Я не проявил должного гостеприимства. Да и мои подопечные…
Качнул головой на троицу позади себя.
– …были не достаточно вежливы, надо признать. Социальное происхождение из низов дает о себе знать. Но, увы, они не выбирали, у каких родителей появиться на свет. Тем не менее, от их лица и от себя лично приношу глубочайшие извинения!
С лапой на груди и улыбкой, будто пойманной мышью, в челюстях Леон исполнил в мою сторону легкий поклон. А вот его сфинксы раскаяние не излучают. Даже фальшивое. Хвосты дергаются, три пары глаз косятся на меня, как уличная шпана на первоклашку.
– Узнаешь моих ребят, Риф?
Не могу сказать, что я именно узнал. Но сразу понял, о ком он. Когда трое держат тебя, пытают и смеются, уверенные в своей безнаказанности, забыть такое получится вряд ли. Даже если произошло с кем-то другим, как под мостом, где мажоры издевались над кошкой. Даже будучи свидетелем, я не смог остаться равнодушным.
А уж когда подобное случилось со мной, на крыше…
– Я только что водил их к Сехмет, – продолжает Леон, – но даже ей не удалось исправить то, что ты с ними сделал. Хлыст как огурчик, у него была только рана, а вот Сабрина и Мерлин… Видишь ли, ускорять заживление ран Сехмет может, а вот поворачивать вспять неизлечимые болезни – не в ее власти. Такое можно провернуть разве что на втором слое перемира, куда вхожа твоя рыжая подружка… Кстати, привет, Карри!
– И тебе не хворать, Леон, – ответила Карри. Сдержанно, но без враждебности.
– Сабрину мучает псориаз, у Мерлина в голове опухоль, – продолжает лидер сфинксов, – и по твоей милости, Риф, их недуги развились до крайней стадии. Сабрине лучше не превращаться в человека. Зуд такой, что кожу содрать хочется. Даже сейчас лапы трет до крови. Ну, а Мерлину вообще жить осталось… всего ничего.
Мой язык зашевелился, пропитывая каждое слово ядом:
– Они не слишком расстроятся, если я не стану делать вид, что сочувствую?
Леон деликатно засмеялся.
– Ох, Риф, какой ты злопамятный… Ну, пошутили детки, только и всего… А ты их сразу приговорил. Одну к пыткам, второго к смерти.
– А это у меня тоже… юмор такой!
Я не сразу понял, что разговариваю уже в кошачьем облике. Когда успел превратиться, даже не заметил. Но уши инстинктивно прижались к голове, хвост заплясал, как взбешенная змея, а тело напружинилось. Наверное, подступающая звериная злость вернула меня в облик зверя. Да и привык, честно говоря, быть котом. Разве что в амурных делах по старинке тянет на дамочек, а не на кошек. Остальное проще делать на четырех лапах. В том числе – драться.
– Так это ты, урод! – воскликнул один из сфинксов Леона.
Включились и двое других:
– Песец тебе, бурый!
– Я из-за тебя чуть лап не лишилась!
Ах, ну да, они же не знакомы с моей человеческой формой. Потому узнали только сейчас. Впрочем, я бы тоже их не узнал в облике сфинксов без подсказки Леона. Тем более, в этом псевдоночном сумраке. Свет и тьма, наколдованные Лампой, скрывают мелкие детали, по которым я мог бы отличить сфинксов друг от друга, сейчас они для меня, как китайцы, на одно лицо. Вернее, морду. Различаются лишь по голосам.
Леон ласково осадил своих:
– Полегче, ребятки! Мы в Бальзамире.
Затем повернул морду ко мне.
– И ты тоже, парень, держи себя в лапах. Желание помахать когтями здесь пресекается раз и навсегда. Уверен, за нами уже следит кто-нибудь из стражей, они нюхом чуют, когда в Бальзамире назревает конфликт. А я сюда пришел не бузить. Конечно, я далеко не славный малый, многие меня недолюбливают и, надо признать, на то есть причины… Но я не беспредельщик, как Блика. Я чту закон Бальзамиры. В противном случае стражи давно бы меня отсюда вышвырнули. Пока мы здесь, за свою драгоценную шкурку можешь не переживать. Кусаться не буду.
– Тогда какого черта тебе надо?
В моем тоне все еще шипы. Сахарные интонации этого лицемера не способны усыпить бдительность. Слишком уж хорошо врезались в память беспомощность и обреченность, которые я испытал, когда был его пленником.
– Просто мимо пробегал, – отвечает Леон невинно, – решил поздороваться с приятелями. А ты до сих пор не даешь это сделать… Фараон, Лампа, мое почтение!
Махнул лапой в сторону бассейна.
– Эх, думал, подеретесь, – спокойно говорит Фараон с шезлонга, – мы с Лампой уже начали делать ставки.
– И на кого ставили? – спросил Леон с веселым любопытством.
– Пусть останется тайной, – отвечает Лампа, – не будем обижать кое-кого из присутствующих.
– Леон не из обидчивых, – парирую тут же, – можете с ним не церемониться.
Меня задорно поддержала Книжка:
– Вот так этих хамов!
Впрочем, сказала это, не отвлекаясь от карточной игры, которую они с Пасьянсом ведут в человеческих обличиях, скрестив ноги по-турецки на золотых подушках.
– А парень не промах, – похвалил меня Леон, ничуть не смутившись.
Вмешался самый музыкальный из нашей компании:
– Леон, Леон,
Мы в Бальзамире,
Ты только словами здесь можешь напасть.
Леон, Леон,
Ты хоть и не киллер,
Но будь так любезен – завали свою пасть!
Речитатив Раунда – как бальзам на душу. Хоть кто-то здесь ненавидит эту слащавую котопародию на Морфеуса так же сильно, как я. Или почти так же. Ублажающий мохнатого рэпера гарем из трех призрачных кошек поддержал своего новоиспеченного кумира нежным мяуканьем и взглядами, полными обожания.
– А, это ты, Раунд, – отозвался Леон невозмутимо, но с пренебрежением, – не узнал, богатым будешь… Хотя и
