Проклятый клад - Сьюзен МакКоли
– Ты оказал церкви большую услугу, сын мой. Да благословит тебя Господь за то, что ты вернул его домой. – Он покачал головой, глядя на крест. – Это распятие не предназначено для человеческих рук. Я помещу его высоко над алтарём, чтобы все, кто приходит в храм, могли любоваться им и больше никто не смог украсть.
– Хорошо. – На удивление мой голос не дрогнул. Я в равной степени радовался, что смогу снова увидеть крест и что больше никто к нему не прикоснётся. Священник был прав: такая мощная сверхъестественная сила, заключённая в этом предмете, не предназначалась для человеческих рук. Мне вдруг стало жаль Лафита. Он крал вещи, зарабатывал на жизнь контрабандой, даже убивал, но не хотел брать крест. Он сам говорил, что его заставили украсть его.
– Отче, не могли бы вы помолиться за двух… э… духов, которые помогли мне вернуть его.
Священник испытующе посмотрел на меня и затем кивнул:
– Я пойду и помолюсь за их освобождение. Сразу после того, как установлю распятие над алтарём. – Он поднял крест перед собой и на вытянутых руках занёс его сквозь деревянную дверь в неф[17].
* * *
Обратная дорога в бар «Кузница Лафита» заняла у меня меньше десяти минут, несмотря на то что большую часть пути я проделал по колено в воде. Я нигде не застревал и не падал, но всё равно жутко устал, промок и продрог. В баре я сразу достал из рюкзака фонарик и полез сквозь дыру в стене в потайную землянку.
За время моего отсутствия ничего не изменилось, разве что духи теперь выглядели смущёнными. Жан Лафит и отец Дюбуа с несчастными лицами замерли над Джейсоном.
Ханна же, положив руки на бёдра, расхаживала между призраками туда-сюда.
– Я знаю, что вы меня видите, пусть я вас и не вижу, – фыркнула она, вскинув руки вверх так, словно разглагольствовала всё время, пока я отсутствовал. Кого я обманывал? Скорее всего, так и было. – Смех, да и только! Отправили Алекса в ураган. В ураган! И всё ради того, чтобы вернуть крест в собор. Двести лет без него там неплохо обходились. Могли ещё денёк подождать. Всего-то денёк! Так нет же, давайте подвергнем опасности жизни Алекса и Джейсона. Стыдитесь вы оба! – Она опустилась на колени рядом с Джейсоном и проверила его пульс.
Если бы не моя усталость, я бы, наверное, расхохотался.
– Кхм… – откашлялся я, поднимаясь и вытирая влажные грязные руки о промокшие джинсы. – Я справился. Отнёс крест в собор и вручил священнику.
Призраки и Ханна синхронно повернулись ко мне, их лица отражали сомнение и восхищение.
Ханна бросилась мне на шею, но сразу отпрянула.
– Ты весь вымок. И от тебя воняет, – поморщилась она.
Я просто пожал плечами:
– Мне тоже не понравилось купаться в паводковой воде.
– Я рада, что ты в порядке. – Она улыбнулась, затем обвела землянку многозначительным взглядом, предназначавшимся призракам.
– Они вон там, – подсказал я, указывая на стену напротив Джейсона.
Рот Ханны сложился в букву «О», и она демонстративно нахмурилась в их направлении.
– Эта… девчонка болтала без умолку с тех пор, как ты ушёл, – пожаловался священник. – Чего ты скалишься? – подтрунил он над пиратом. – Открой она сундук, торчать бы тебе тут с ней целую вечность.
Ухмылка исчезла с лица Лафита, он мрачно кивнул и обратился ко мне:
– Дело сделано?
– Да, я…
Отец Дюбуа поднял руку:
– Минутку, если позволишь. Я должен сам увидеть. Защита этого распятия была и остаётся моей святой обязанностью, которую я пронёс через всю жизнь и не оставил даже после смерти. Только убедившись, что оно вернулось домой, я смогу сложить её с себя. – Полупрозрачная фигура отца Дюбуа замерцала, затем померкла и вскоре вовсе растворилась.
– Куда он делся? – Мой голос дрогнул от тревоги. Я выполнил его просьбу, он не мог просто так уйти! Я посмотрел на Джейсона: мой друг по-прежнему лежал без сознания, но улыбался. Может, так и надо? В любом случае этому священнику лучше вернуться обратно и освободить Лафита и моего лучшего друга от проклятия.
– Я подозреваю, он отправился в собор, чтобы проверить лично, – заметил Лафит устало, с сильным акцентом.
– В собор?
– Конечно. Ты же не думал, что он всё время проводит здесь? Он обитает в соборе, а сюда приходит, чтобы помучить меня.
В растерянности я открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Честно сказать, я так и думал, что отец Дюбуа живёт здесь, в баре.
– Что происходит, Алекс? Почему Джейсон не приходит в себя? – спросила Ханна, с тревогой всматриваясь в лицо нашего друга.
– Дух священника отправился проверить, действительно ли я выполнил обещание.
Лафит тяжело вздохнул и возвёл очи горе́:
– Молю Бога, чтобы всё наконец закончилось…
Как только слово «закончилось» слетело с губ пирата, отец Дюбуа вернулся. Холодный серый туман, окружавший его фигуру прежде, сменился тёплым золотым свечением. Морщины на некогда суровом лице смягчились, а глаза засияли радостью.
– Свершилось. Благословенное распятие вернулось в собор Святого Людовика, и проклятие снято. Твоя епитимья исполнена, пират. – Он обращался непосредственно к Лафиту. И хоть его слова звучали резко, в них не было злобы.
– Простит ли меня Господь, отец? – Глаза Лафита излучали отчаянную надежду.
– Просил ли ты его о прощении? – Отец Дюбуа спросил просто, как на исповеди.
– Я просил тысячу раз. За крест. За воровство. За рабов. За всё, – ответил Лафит. – А ты прощаешь меня?
– Я прощаю тебя, Жан Лафит. Но окончательный приговор тебе вынесет Господь. Adieu[18].
Свет вокруг него превратился в золотое сияние, настолько яркое, что меня ненадолго ослепило и мне пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза и снова смог видеть, отец Дюбуа уже исчез.
Мрау.
Оникс появился у ног Лафита, и пират нагнулся, чтобы погладить длинное чёрное тельце, скользившее вокруг его лодыжек. Оникс мурлыкал и тёрся об него боками. От обоих исходил тёплый белый свет.
Моё сердце болезненно сжалось в груди. Я и подумать не мог, что, помогая Лафиту освободиться, лишаю себя пушистого друга. Затолкав поглубже свои желания, я нацепил маску самообладания на лицо.
– Ты свободен, Жан Лафит. – Когда я заговорил, мой голос дрогнул. Я не хотел, чтобы Оникс уходил. Но мы оба знали, что ему не место среди живых. – Вы оба свободны.
Лафит шагнул вперёд и похлопал меня по плечу прохладной рукой:
– Спасибо, mon amie. Огромное спасибо за всё, что ты сделал, за то, что я отчаялся получить. Ты подарил мне долгожданный покой. Теперь я наконец-то смогу
