Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
Огромный зверь с рыжей гривой, как у льва, зарычал в ответ и царапнул когтями пол. Мурзилка⁈ Сил удивляться не было, но кот сумел изумить меня.
— Начнём! — Сет поднял меч-хопеш, похожий на серп. — Сегодня отличная ночь для смерти!
В погребальной камере стало жарко от потоков силы. Под каменными сводами выла метель из раскалённого эфира, а пирамида гудела от страшного напряжения. Вход в погребальную камеру обрушился, запирая всех участников битвы.
Что я мог сделать в этот момент? Только потянуться за грань и воззвать к Хозяйке, ища помощи. Вот только здесь не было её власти. Для старых богов существовала только одна реальность, их собственная, и никто боле не мог ни проникнуть сюда, ни выйти наружу.
* * *
Не знаю, случайно так вышло или Анубис попытался помочь, но меня отбросило силой к стене. И на том месте, где я только что был, сошлись в бою два древних божества. Исполинскими гонгами звучали сталкивающиеся хопеши, пылали потоки эфира и стонал камень под тяжёлой поступью Павшего и моего бывшего Таланта. А между ними мелькал лев с рыжей гривой: то отскакивая, то бросаясь на Сета, чтобы вонзить в него зубы и ударить длинными когтями.
Мне казалось, что пирамида раскачивается в разные стороны, а свет огненной магии просвечивает меня насквозь. К горлу то и дело подкатывал комок, а перед глазами всё шаталось и расплывалось. Теперь я точно знал, что чувствует человек в высокоэнергетических магических полях — ничего хорошего, умноженное на тысячу.
Шестым чувством я ощутил опасность и повернул голову. Вдоль стены ко мне подбирался Хотепка с бронзовым кинжалом в руке. Уже не знаю, где он взял такую древность — покрытое зелёным налётом лезвие не точили, наверное, последние три тысячи лет. Но даже этой гнутой хреновиной можно было затыкать меня до смерти. И, судя по ненавидящему взгляду, именно так мумия и собиралась сделать.
Ни одного заклятия не было мне доступно: Талант, дававший им силу, был вне меня, а запасённых «нитей» силы не хватило бы даже на всполох. Моя шпага и «громобой» остались лежать в центре погребальной камеры, и их растоптали дерущиеся божества. Я попытался позвать Скудельницу, но ладонь осталась пуста. Бич не ответил на зов, подчиняясь лишь Таланту некроманта. А обратившись к Божедомскому вертепу, я почувствовал только гудение растревоженного эфира. Ну и как прикажете отбиваться от мумии? Матом и кулаками?
И всё же, даже лишившись Таланта, я оставался магом. Деланным, но всё же магом. Знаки и Печати сейчас были бесполезны, зато у меня имелся grand wand, который сам по себе удобная дубинка. И я точно знал, где он находится — в крохотном пространственном кармане, созданном прихотью Анубиса. «Нитей» эфира, тех, что я напрял за это время, как раз хватило, чтобы дотянуться до Последнего довода.
— Агр-р-р-рх!
Мумия рассвирепела, когда я вынул из воздуха посох и отбил кинжал. Отскочила на пару шагов, бешено вращая глазами, и кинулась в новую атаку.
— Ты сдохнешь, некромант! Сдохнешь!
Мне удалось встать на колени и, размахивая Последним доводом, отогнать мертвеца.
— Хотепка! Ты унизил меня, смертный! Я — Хемиун! Внук фараона и сын старшего принца! Верховный судья и джати! Я Великий из пятерых Дома Тота! Оскорбивший меня простолюдин да умрёт смертью на потеху рабам!
В очередной раз отбив кинжал, я попал по его левой руке. Старые кости хрустнули, и кисть, обмотанная бинтами, упала на пол.
— И-и-и-и!
Заверещав, мумия вскинула оставшуюся руку с кинжалом и кинулась вперёд. Только для того, чтобы напороться грудью на острое навершие grand wanda. Я сжал Последний довод, высвобождая часть эфира. Ровно столько, чтобы мумия вспыхнула изнутри и взорвалась облаком пыли и обрывков бинтов. Бронзовый кинжал зазвенел на каменном полу, а я ощутил в себе силы подняться на ноги.
* * *
Пока я разбирался с мумией, в битве бывшего Таланта и Павшего случился перелом. Рыжегривый лев лежал в стороне, живой, но со сломанными лапами и страшной раной на боку. Хопеши раскололись, и бывшие божества теперь боролись, обхватив друг друга руками и пытаясь сломать противнику хребет. И что самое плохое, Анубис начинал проигрывать. Язык вывалился из шакальей пасти, глаза налились кровью, голова моталась из стороны в сторону. А Сет, оскалившись и завывая, всё сдавливал и сдавливал смертельные объятья.
В этот момент я не думал ни о чём, кроме одного.
Мой! Талант! Убивают!
Пусть он вне меня и неизвестно, вернётся ли обратно. Между нами всё ещё была натянутая струна связи, тонкая, словно волос, и крепкая, как стальной трос. И я не мог оставить его в беде. Мой Талант. Своего друга. Часть самого себя.
Кто я против древнего божества? Простой человек. Всего лишь деланный маг, и близко не способный оперировать такими потоками эфира, как он. Но сейчас во мне клокотала такая страшная ярость, что хватило бы на десяток таких, как Сет.
— Ура-а-а-а!
Заорав во всё горло, я рванул к борющимся божествам. Через раскалённый эфир, не обращая внимания на горящую кожу и запах палёной плоти. Полуослеплённый, чувствуя, как закипают изнутри глаза.
Подскочил к Сету со спины, оказавшись у гиганта между ног. И, вложив все силы, пырнул Последним доводом его в промежность. А затем разрядил оставшийся эфир в божественную плоть.
От крика Павшего пирамида затряслась, и пол ушёл из-под ног. Я рухнул на спину, выдернув посох из раны, и на меня обрушился водопад божественной крови. Заливая лицо, вливаясь в рот и заставляя захлёбываться серебряным ихором. А через мгновение перед глазами померкло, и я потерял сознание.
* * *
Не знаю, сколько я так провалялся. Но когда удалось открыть глаза, вокруг стояла полная тишина, а от потоков эфира не осталось и следа. Медленно, преодолевая боль во всём теле, я поднялся. В трёх шагах от меня лежали Анубис и Сет, два поверженных титана. Павший был однозначно мёртв — глаза его закатились, пасть открыта, и, главное, шея была перегрызена до кости. А вот Анубис всё ещё был жив. Он повернул голову и посмотрел на меня мутными глазами.
— Уходи, — просипел он, — уходи немедленно.
Я, пошатываясь, сделал к нему шаг.
— Тебя нужно…
— Уходи! — Анубис закашлялся. — Ещё чуть-чуть — и
