Второй кощей - Дмитрий Александрович Билик
А Дракон, как когда-то его отец, вытащил сердце поверженного врага, подняв над собой.
* * *
Рубежник, который последние годы откликался на имя Леопольд, не помнил, сколько простоял так. Сила пьянила. Мощь наполняла каждую клеточку тела. В голове приятно шумело, а ноги слегка дрожали. Он получил целых два рубца за убийство кровного врага. Потому что ведун выступил против крона. Пусть и ослабленного.
Растерянные кощеи из ближней дружины смотрели на него, не зная, куда себя деть. Их господин был мертв. Его правая рука, самый сильный из всех ратников, оказался предателем. А тот, кто сразил его — сам находился все это время в розыске. Но разве тот, кто убил врага — тоже теперь враг? Да и стоит ли пытаться выступать против, если не перед кем выслуживаться? Могучего рубежника, только что возвысившегося? Ведуна, но выдержавшего атаку и добившего целого крона.
Потому, когда пылающий с сердцем в руке ведун сорвался с места и стремительно стал убегать, никто не бросился его догонять. Да и кто бы смог это сделать? Лео получил сразу два рубца. Сейчас он был способен посоревноваться по скорости с молодым гепардом.
Впрочем, если бы кто-то ринулся в погоню, то узнал бы совершенно удивительное. Свернув за Михайловским замком в Инженерный сквер, рубежник перешел на шаг. А после и вовсе сел на белую скамейку, на которой уже примостилась странная парочка.
Молодой человек придерживал старшего товарища, а тот все время пытался склониться к земле. Со стороны казалось, будто тот просто пьян. Однако все заговорщики знали истинную причину. Вмешательство в фамильную печать Никитинских здорово ударило по кощею. Но это было нужно, чтобы создать видимость ритуала.
— Как ты, Ткач? — первое, что спросил Лео.
— Лучше, — ответил кощей. И тут же добавил, подняв голову. — Он мертв. Князь мертв, мы все почувствовали. Значит, получилось.
— Все получилось, — ответил Лео, чуть подергивая ногой. Новообретенная сила не могла удержаться внутри. И просто сидеть не было никакой возможности. — Как мы и планировали. Вредитель тоже мертв.
— Я вижу, — скользнул взглядом по нему Марат, от которого не укрылись новые рубцы. — И что теперь?
— Расход, как мы и договаривались, — ответил Лео. — Лично я увижусь с Матвеем и уберусь на какое-то время из города.
— Нет, наше место сейчас именно здесь, — отозвался Ткач. — Теперь от нас зависит многое. Причем, надо торопиться. Промедление подобно смерти.
Сын не обратил на слова отца никакого внимания. Он серьезно посмотрел на Лео.
— Матвей жив?
Впервые за последнее время Лео чуть нахмурился. Если бы здесь был тот, кто знал его, то понял, что рубежник улыбается.
— Если все прошло, как он задумал, то сирин оплакала своего возлюбленного. Думаю, ему досталось, но он выберется. Да и разве такой рубежник может так глупо умереть?
— Именно Матвей только так и может умереть, — со вздохом ответил Марат.
Глава 6
Вначале было не слово. Вначале была мелодия. Страшная, напоминающая о гуле винтов вертолета, витающих в воздухе парах бензина, влажных далеких землях. Так, стоять, какой еще Вьетнам? Какой запах напалма по утрам?
Я с трудом поднял веки и обнаружил себя не летящим на карательную миссию, а лежащим на многострадальном диване в гостиной петербургской квартиры. Рядом, на кресле, сидел Лео, помахивающий пальцем в такт Вагнеровскому «Полету Валькирий», доносившемуся из переносной колонки. Тоже мне дирижер.
Дракон, надо сказать, изменился. Два рубца всегда накладывают серьезный отпечаток — его взгляд стал увереннее, осанка, даже в текущем положении, прямее. Это можно было сравнить с чужими детьми, которые быстро растут. Ты не видел их совсем недолго, скажем, месяц или два. А при встрече сразу отмечаешь, как они вымахали. Надеюсь, месяца не прошло?
Я попытался встать и тут же обнаружил, что ноги отказываются слушаться. Вернее, сигнал от мозга точно прошел, но конечности лишь вяло шевельнулись. Ну вот, мне еще двадцати шести нет, а тело уже стало подводить. Что дальше, импотенция в тридцатник?
— Очнулся! — заорал Лео.
Реально заорал. Я его таким эмоциональным в жизни не видел. Вот что парочка дополнительных рубцов делает. От неожиданности я сам чуть не крикнул.
На шум сбежались все домашние — Гриша, Митя, Алена. Сразу началась какая-то суета. Приспешница почему-то пыталась меня усадить, словно вертикальное положение давало дополнительные силы, Гриша бегал туда-сюда с бутылкой, а Митя то краснел, то бледнел. Хотя в его случае правильно будет сказать чернел.
— Ты как, Матвей, нормально? Давай, поднимайся! — подталкивала меня Алена.
— Алена Николаевна, бога побойся, — вставил свои пять копеек бес. — Дай ему хоть в себя прийти.
— Три недели в себя приходил. А меня обещал сразу после лабиринта на Изнанку отправить.
— В смысле три недели?
Я хотел было подскочить, но тело вновь напомнило о себе. Мол, тебе все шутки, что ли? Сказано, что сегодня шаббат, значит, не работаем.
Зато не подвел экзоскелет модели «Дракон-2» русско-шведского производства. Лео подхватил меня как пушинку и поднес к окну, косплея момент из «Короля Льва». Разве что не сказал, что когда-нибудь все это станет моим.
Мда, три недели — они и есть три недели. Деревья на Новой Голландии окрасились желтым цветом, хотя листья еще не опали. Зато прохожие на улице заметно утеплились. Даже хитрое солнце, выглядывающее из-за облаков, не могло обмануть меня. Лето закончилось. Как всегда в наших краях — внезапно.
— Пить? — коротко спросил Лео.
— Да, не помешало бы, — я вдруг понял, что по глотке будто наждаком провели.
Нечисть ломанулась на кухню, словно пытаясь заслужить право называться «любимой женой». И судя по звону стекла, слишком рьяно взялась за выполнение моего пожелания. Пришлось вмешиваться Алене.
— Вы чего, черти полосатые, делаете⁈ Да нет, Митя, я в целом, не только про тебя. Из холодильника бутылку вытащите, там минералка. Ты чего на дверце повис? Отойди!
Лео тем временем усадил меня на диван и стал растирать онемевшие ноги.
— Это ничего, сейчас разомнешься и будешь как новенький.
По поводу «как новенький» это он, конечно, погорячился. Хиста во мне было дай бог на одну пятую. И это несмотря на три недели отдыха. Я сомневаюсь, что бес все это время сидел без дела. Просто слишком уж Лихо хорошо приложилась.
— А
