Второй кощей - Дмитрий Александрович Билик
Правда, я немного сомневался в наличии подобной роскоши. Да и волот никак не тянул на прапорщика, заведующего провиантом. Значит, надо как можно быстрее отыскать этот центр лабиринта.
— Погоди, — сказал я, доставая отданные великаном вещи.
Меч, похожий на крестик, я убрал обратно. Здесь он точно ничем не сможет помочь. Меня заинтересовал драгоценный камень. Круглый, с множеством граней, вроде как и правда бриллиант. Ну да это сейчас совсем неважно.
Самоцвет покорно лежал на руке, явно не собираясь мне помогать выжить. Нет, не может быть так все незатейливо. Не случайно Аптекарь (а я не сомневался, что именно он) выдал его Градиславу. Значит, эта штуковина как-то связана с главным артефактом. Если раньше, когда форма лабиринта сохраняла свою целостность, камешек работал напрямую, то теперь эта связь нарушилась.
Я поскреб в затылке, усиливая умственную деятельность. Возможно, у мужиков там действительно есть какие-то настройки, заточенные на связь с космосом или высшим существом. Потому что я часто замечал — стоит почесать макушку, как решение приходит само собой. Да, не всегда гениальное и подходящее. Но тут можно сетовать на плохую трансляцию сигнала.
Нынче мне пришло в голову просто подвергнуть самоцвет влиянию хиста. А что? Каждый рубежник знает: в любой трудной ситуации — выплескивай промысел. Что я и сделал.
Меня нельзя было назвать величайшим мыслителем современности. Всю свою жизнь я больше полагался на тело, редко задействуя голову. Но надо отметить, что изредка думать у меня получалось. Как, например, сейчас. Потому что драгоценный камень под слабым воздействием хиста (выплеснул я совсем крохи) медленно поднялся в воздух. А затем, чуть не удрал.
В смысле — он стремительно направился в обратную сторону, но и я уже был наготове. Тут же перекрыл канал с хистом и «бриллиант» или чем он там являлся, упал на кирпичный пол.
— Сс… связь с артефактом! — воскликнула Лихо.
— Так точно, подполковник Бесспорность.
— Сс… служу рубежнику с дурацким чувством юмора, — парировала Юния.
Ну вот, научил импровизации на свою голову. Раньше она такой острой на язык не была. Хотя, чего это я. Прежде Лихо сразу пыталась выпить жизненные силы, а не разговаривала.
Вместо продолжения препирательств, я подошел к самоцвету и поднял его. Учитывая прошлый опыт, теперь я сильно сжал драгоценный камень, после чего влил хист. И почувствовал, что бриллиант в руке словно ожил. Он рвался прочь, подобно крохотной птахе, которую заперли в клетке.
— Пойдем, — качнул я головой Лихо. — Видимо, ночевать мы сегодня будем не здесь.
И самоцвет aka часть артефакта — часть корабля повел нас по петляющим коридорам. Будто бы специально хотел запутать. Если честно, в какой-то момент в мою буйную головушку действительно закрались сомнения. А что, если артефакт оберегает себя от влияния чужого хиста?
Нет, едва ли нас ждет очередной волот. Не засаливал же их Аптекарь в голодный год. Однако волчьи ямы с какими-нибудь пиками точеными вполне мог приготовить.
Видимо, судьба решила, что сегодня она и так порядочно поиздевалась надо мной. Потому что ярко проиллюстрировала, что нам ничего не угрожает. Обернув все это в праздничную обертку. Та, в свою очередь, заключалась в огромном зале, который был наполнен… трупами.
Я сначала опешил, не решаясь двигаться дальше и рассматривая мертвых рубежников, уложенных где рядком, а где и буквально штабелями. Что самое невероятное, создавалось ощущение, будто они погибли совсем недавно. У некоторых едва-едва запеклась кровь.
Правда, зрелище все равно оказалось не для слабонервных. Градислав, подчиняемый артефактом, мало заботился о том, чтобы после смерти рубежников можно было опознать. Главное — нейтрализовать угрозу. Поэтому часто встречались изуродованные лица и развороченные тела.
Пол под мертвыми был влажным, липким, а воздух резким, железным. Без всякого намека на то, что здесь практически братская могила.
— Много рубежников на артефакт сс… зарилось, — протянула Лихо. — Наверное, у некоторых и при себе что осталось.
Понятно, что на Юнию мертвецы никакого впечатления не произвели. Тогда как я схватился за стену, пытаясь унять подкатывающий к горлу ком. Ответить ей удалось не сразу. Иначе вместе со словами я бы изверг ужин.
— Мародерствовать сегодня нет никакого желания.
— Какой ты, Матвей, сс… непрактичный.
— Уж прости.
Лихо меж тем пробежалась мимо сваленных тел, словно участвуя в какой-то непонятной игре.
— Смотри, а каждого камнем придавил.
Действительно, каждый несчастный охотник за сокровищами был упокоен по всем хистовым правилам. Интересно, это уже сам Градислав понял или артефакт подсказал? В любом случае, решение верное. Поднявшаяся нежить в лабиринте артефакту, по-видимому, была не нужна.
Свои предположения я высказал Юнии. И она с ними неожиданно согласилась. Что интересно, непродолжительный разговор слегка расслабил меня (насколько это вообще было возможно в текущих реалиях). Видимо, порой действительно необходимо почувствовать, что ты не один.
— Ну ты чего застыл, сс…? — прервала мои мысли Лихо. — Ждешь, пока тебя начнут называть Выборгский Некрофил?
— Если ты шутишь, то это должно быть смешно, — нахмурился я.
— Так мне, сс… смешно.
— Угу, правильной дорогой идешь. Скоро будешь по субботним вечерам на телеканале «Россия» веселые номера из жизни показывать.
Юния юмор не выкупила, потому ничего не ответила. Видимо, на этом и строилась история наших гармоничных отношений. Одна сторона не понимала, о чем говорит другая.
Мы пошли дальше, благо следующий зал, чуть поменьше этого, оказался пустым, а за ним и вовсе начался очередной коридор. Самоцвет теперь не просто подергивался, а буквально рвался из рук, пытаясь своими гранями порезать мои пальцы. Это при том, что я как мог снизил закачку хиста. Немного подумав, я вообще прекратил «подачу» промысла. Как оказалось, не зря.
То, что мы почти достигли цели, стало ясно по дорожке яркого света, которая ложилась на кирпичный пол коридора из-за очередного поворота. Лихо недоуменно остановилась, обернувшись на меня.
— Слишком ярко, — объяснил я. — Надо, чтобы глаза хоть чуть-чуть привыкли.
— Сс… люди, — немного высокомерно ответила нечисть.
Но все же терпеливо подождала, пока я не привык к свету. А затем мы пошли дальше. Признаться, без определенного волнения. Потому что входить туда, где что-то охранял застывший во времени волот, было немного страшно.
Первое, что я хотел сделать, оказавшись на пороге самого громадного из всех залов, это выругаться. Матом, само собой.
