Второй кощей - Дмитрий Александрович Билик

Огромные своды помещения уходили вверх и терялись в темноте, освещаемые громадной люстрой, с направленными вниз свечами. Тем противоречие знакомым законам физики никак не мешало гореть. Само средоточие лабиринта представилось внушительным муравейником, куда вело множество «тропок»-коридоров. Самое офигенное из пространственной магии, что я видел.

Здесь было много чего: несколько старых, покрытых пылью столов с мензурками и ретортами, с десяток внушительных книжных шкафов, мягкие кресла под старинными свечными торшерами, запертые сундуки. Однако все мое внимание оказалось приковано к величавой статуе в виде здоровенного мифического создания — с телом и задними лапами льва, а головой, крыльями и когтями — орла.

— Грифон, — завороженно сказал я.

— Догадливый, сс… — протянула Лихо.

Именно от этого каменного изваяния и веяло силой. Скажу больше, складывалось ощущение, что этот грифон вполне себе живой. И будто только и ждет часа, чтобы пробудиться.

Я неторопливо обошел статую, которая по высоте превышала мой рост. И отметил одну особенность. Левый каменный глаз существа был на месте, а вот правый отсутствовал — глазница зияла пустотой. И что-то мне подсказывало, что у меня имелось то, что можно было поместить в эту нишу.

Выданный волотом самоцвет не просто подошел. Стоило мне поднести его к пустой глазнице, тот выскочил из рук, плотно встав на свое законное место.

Дрогнул пол, будто бы даже качнулись в темноте своды. А у меня внутри все оборвалось. Неужели сейчас все начнет рушиться и мне опять придется уносить ноги?

Но нет, обошлось. Более того, даже грифон не ожил. Разве что отъехал в сторону, обнажая уходящие вниз крутые ступени.

— Дай я вперед сс… пойду, — отодвинула меня Юния.

— Это что-то из нового феминизма? Или ты пытаешься сделать из меня джентльмена?

— Просто зная тебя, ты сс… опять попытаешься умереть.

Я даже не нашелся, что сказать. Было в словах Юнии некоторое зерно правды. Она двинулась первой, но, к моему облегчению, скоро подала голос:

— Давай сс… сюда.

Я спустился так проворно, что даже потрогал копчиком последние ступени лестницы. Довольно тщательно, надо сказать. Аж слезы на глазах выступили.

— Знаешь, мне кажется, что твои неурядицы не сс… всегда можно списать на неудачу. Ты сс… скорее растяпа. Или, как говорит твой бес, — рукожо…

— Да понял я, понял, — перебил я ее. — Что за характер? Вместо того, чтобы пожалеть или хотя бы дипломатично промолчать, ты еще и соль на рану сыпешь?

— Я разве что-то сс… сыпала на твою задницу?

— Ой, все, — предъявил я главный аргумент, после которого заканчивался любой разговор.

К тому же, в небольшом подвальчике, ярко освещенным одним источником света, было кое-что интересное. Что затмевало любые препирательства.

Начнем с того, что здесь находился Осколок. Только дело в том, что он в то же время являлся частью небольшого сложного механизма, установленного на каменном постаменте. По всей видимости, это и был тот самый артефакт. Хотя больше всего он напоминал какой-то прибор, который могли бы использовать последователи культа Адептус Механикус. Даже рубежный мир засрали своей Вахой, благослови вас всех Император.

Что, кстати, было логично. Нет, не Ваха, а Осколок. Только он мог так долго питать столь сложное устройство. По сути, это было нечто вроде карманного ядерного реактора. Неудивительно, что от воздействия Осколка организм даже такого сильного существа, как рубежник, разрушается.

Еще перед артефактом лежала раскрытая толстенная книга. Я смахнул пыль со страниц и прочитал: «Въ случаѣ надобности расширить зону, подвергаемой воздѣйствиемъ образца №4, слѣдуетъ перевести роликъ №17 въ положеніе не превышающее значеніе 3, а то и вовсе уменьшить…».

— Что сс… там? — поинтересовалась Юния.

— Руководство по эксплуатации артефакта. Ну, или образца под номером четыре, как называет его Аптекарь. Надо сказать, что парень был предусмотрительный.

— Душнила, — заключила Лихо. — А сс… что? Так Алена твоя говорит.

— Ты бы брала от людей самое лучшее, что они могут дать, а не все подряд.

Я вернулся к изучению постамента. Потому что оказалось, что это было еще не все интересное, что здесь можно обнаружить. С противоположной стороны, на здоровенном металлическом блюдце, прямо под Осколком, лежало внушительное яйцо. По размерам не меньше страусиного. Хотя последних я в жизни и не встречал.

Что еще любопытнее, оно оказалось покрыто диковинной золотой вязью, словно какой-то художник долго и со вкусом его расписывал. Я бережно взял яйцо, чувствуя, как Осколок провожает свое «дитя» расходящимися нитями энергии, а потом осторожно положил его на Слово. Заклинание, кстати, вполне себе неплохо работало внутри лабиринта.

Лихо смотрела на меня с явным неодобрением. Но я выдал ей веский аргумент.

— В договоре я пообещал передать Великому Князю Осколок, остальные артефакты, кроме этого, — ткнул я на странный механизм, — и драгоценности. Про яйца разговора не было.

— Как ты думаешь, почему сс… Аптекарь положил эту штуковину здесь?

— Потому что она очень редкая, — объяснил я очевидный факт. — И его, если что, можно будет продать. У меня как раз напряженка с деньгами. А по поводу конвертации рублей в лунное серебро Лео еще не узнал.

Во взгляде Лихо сквозил такой скепсис, из-за которого во многих семьях и начинаются ссоры. Потому что «так» смотреть, внушая всю гамму эмоций, может только женщина. Вроде и не сказала ничего, а ты все понял. Что забавно, подобное совершенно не работает с намеками. Как у них все это сочетается, понять не могу.

— Ты лучше скажи, ты готова?

— Нет, сс… Я до сих пор считаю, что это плохая идея.

— Наверное, мы как-то слишком далеко зашли, чтобы поворачивать назад, — я нахмурился. — Тебе всего-то и надо будет, что довести меня до полусмерти.

— Всего-то и надо, сс…

Она вроде как пыталась ответить иронично, но получилось скорее зло. Я же ее уже не слушал. Глаза боятся, а руки делают. Я помнил, как Лихо вернула себя после гибели Созидателя, поэтому в ней нисколько не сомневался. Ну, пригубит немного моей жизненной силы. Всем лучше будет. Ладно, почти всем. Зато Великий Князь поймет, что я полностью выложился и автоматически не могу быть причастен к тому, что произойдет в сокровищнице. Или уже произошло.

Я решительным движение вынул Осколок из каймы механизма, разрывая давнюю связь артефакта (или устройства №4) с самой мощной батарейкой из возможных. И тут начало происходить что-то нехорошее.