Второй кощей - Дмитрий Александрович Билик
Я лишь успел схватить Четверку (которой прозвал артефакт), к слову, весьма тяжеленный и с трудом запихал его на Слово. А следом побежал наверх вслед за Лихо.
Выбрались мы совершенно в другое место. Точнее, так показалось сначала. Если первое помещение напоминало тронный зал какого-то богатого короля, то нынешнее смахивало на заброшенную секцию разворованной библиотеки. Несколько сваленных шкафов с иссохшими книгами, те же два стола с мензурками, только теперь потрепанные, словно видевшие лет пятьдесят одних тупых студентов, да парочка разваленных кресел. Никакого намека на странную люстру. И вместо красивой статуи — каменная глыба в духе Церетели.
Из всего ценного остался лишь один сундук с амбарным замком. Судя по хисту, исходящему от него, зачарованный. Ладно, пусть люди Князя разбираются. Я сегодня щедрый.
Выход из центральной части лабиринта теперь остался лишь один. Думаю, по нему можно за считанные минуты добраться до Алены.
Единственное, что напоминало о недавней реальности происходящего — самоцвет у моих ног. Я поднял его, напряженно думая, прокатит или нет. И вместе с тем отвечая для себя на главный вопрос — обычный это камешек или часть чего-то большего?
Когда самоцвет покорно лег на Слово, ответ напросился сам. «Бриллиант» — часть Четверки. Тоже неплохо. А Великому Князю пусть достается антиквариат в виде мебели и сундук. Ну, и Осколок, само собой. Вот только есть вероятность, что он ему не поможет.
Я еще раз оглядел помещение, которое теперь было размером не больше единственной комнаты в моей старой квартире. Квадратов семнадцать. А потом все же повернулся к Лихо.
— Юния, у нас нет времени. Давай.
— Я… Не хочу, сс… Я боюсь.
— Ты самая сильная и умная нечисть, которую я встречал. У тебя все получится.
— Сс… спасибо.
— Вот видишь, подбадривать не так уж и сложно. А ты — рукожоп, рукожоп.
— Помолчи уже…
Рука Юнии легла на плечо. И мне будто кто-то прямо по легким ударил, выбивая весь воздух. Пол под ногами исчез, а я провалился в какое-то несуществующее место. И единственное, что я мог сейчас делать, лишь мерцать.
Интерлюдия
Великий Князь
Несмотря на усилия Вредителя, дождь все-таки пошел. Подлым предателем тучи подобрались сбоку, уперлись в непреодолимую магическую преграду, да там и вспухли. А после обрушились ливнем на землю, сдуваемые мерзким ветром в сторону Князя.
Наверное, скажи Святослав лишь слово, кто-то из рубежников-синоптиков, а были в ведении Великого Князя и такие, без труда справился бы с неприятностью. Для того, чтобы отогнать мерзкую тучу, хватило бы самого завалящего ведуна. Однако сейчас правителя Новгорода и окрестных земель не особо заботила стекающая по лицу вода. Святослав был собран как никогда. Его внимание оказалось приковано к крохотному проему башни, куда вошел Матвей. И до сих пор не торопился выходить, хотя времени прошло уже порядочно.
Несколько раз асфальт под ногами ощутимо тряхнуло, натягивая нервы еще больше, на манер гитарных струн. Великий Князь искусал губы, но не шевельнулся. Когда Башня и все вокруг нее задрожало во второй раз, а потом в третий, пришло даже некоторое успокоение. Значит, рубежник еще жив, раз лабиринт так отзывается на его действия.
И, наконец, в темном проеме показалась фигура. Святослав подобрался, весь обратившись в слух, а после недовольно и даже несколько удивленно повел бровью. Приспешница мальчишки. Ей-то что надо?
— Скорее, он там. Матвей! Ему нужна помощь. Волот мертв. Матвей ранен!
Она бегала от одного кощея к другому, то хватая за грудки, то запросто ударяя куда придется. Больше всего пустомеля сейчас напоминала мечущуюся по клетке птицу. Наконец она взглянула на Великого Князя. Посмотрела не как обычная поданная, а с вызовом, словно равная. Святослав скривился и хотел было приказать, чтобы ее убрали отсюда. Но неожиданно для себя весь напрягся. Внезапная резь полоснула живот, как от пропавшей еды, которую он по ошибке съел. Очень странное ощущение, испытываемое очень редко.
У каждого нарушение клятвы проходило по-своему. У некоторых вдруг «укорачивались» рубцы. То есть, сделать ты что-то мог, но вот на восстановление хиста могло уйти несколько дней. У других прекращалось любое возможное развитие промысла. Но это все легкие последствия. Были и те, кто становился инвалидом или вовсе серьезно заболевал, а после умирал. Нарушения данного на хисте слова всегда сказывались индивидуально.
Однако существовал еще один нюанс, как предчувствие нарушения клятвы. Святослав много слышал различных вариаций на эту тему: резь внизу живота, невероятная мигрень, онемение правой руки, нестерпимая зубная боль. У Великого Князя предчувствие нарушения клятвы тоже было связано с чревом. Его охватывало состояние страха обделаться. Хотелось упасть, схватиться за живот и свернуться в позу эмбриона. А выход из подобной ситуации был очень простой — сдержать данное слово.
— Шершень, Зубило, Лютый, Буревестник — внутрь! Проверьте все и помогите Матвею! — он замолчал, вспоминая данный договор и добавил. — Ну, или вытащите его сюда.
Кощеи вздрогнули, явно меньше всего на свете желая услышать собственные прозвища. Однако могли ли они сейчас ослушаться прямого приказа Князя? На глазах у всей дружины?
Скажи ныне Святослав прыгнуть в котел с раскаленным маслом, прыгнули бы. А Лютый, который несколько раз лично встречался с Бедовым, глядишь, стал бы даже немного симпатичнее после подобных купаний. Великий Князь не любил смотреть на откровенно уродливого кощея. Возможно, потому и решил сейчас отправить внутрь. Каждый раз, когда обводил взглядом свое воинство, Святослав все равно завороженно смотрел на это ассиметричное лицо.
Кощеи неторопливо, точнее, не так быстро, как могли бы это сделать, пошли вслед за взбалмошной пустомелей. Та все время подгоняла их и будто бы даже совсем не боялась рубежников.
Так, один за другим, кощеи и приспешница Бедового скрылись в Башне. И вот теперь время потянулось еще медленнее. Словно бы даже вовсе остановилось.
Великий Князь нервно теребил заусенцы, обдирая кожу почти до мяса, сам превратившись в один сплошной нерв. Наверное, от Святослава сейчас можно было прикуривать. Правда, едва ли кто мог позволить себе такую дерзость.
И наконец они появились вновь. Причем, в полном составе.
Впереди опять бежала глупая приспешница, скорее больше мешая, чем помогая остальным. За ней шествовал Лютый, неся на руках Бедового. Следом шагали Зубило с Буревестником, таща массивный старый сундук, а
