Лелька и ключ-камень - Юлия Русова
Первый «кусочек слона» был съеден, но оставалось главное — надо было убедить дядю Андрея прочесть этот заговор вслух. Девушка сильно сомневалась, что родственник, замороченный свалившимися бедами, захочет даже слушать о подобном перформансе, а тем более в нем участвовать.
— Дядя Олег, поможешь мне? Тебя дядя Андрей наверняка послушает. Я прямо спиной чую, что надо торопиться.
— Ладно, помогу. Все-таки Андрюха мне друг, да и в помощи не отказал, когда я просил.
Андрею в этот вечер больше всего хотелось напиться. Жена была в больнице, дочь заболела так тяжело, что о выздоровлении и речи не было, на лечение обеих требовались немалые деньги, а тут еще мама занемогла. Светка, сестренка позвонила, попросила приехать при первой возможности. Последним камушком этой лавины стал визит ветеринара, заподозрившим ящур у свиньи Рогнеды.
— Не обессудь, Андрюха, но, если все подтвердится, сам понимаешь — рисковать никто не станет, забить придется всю твою живность. Анализы я отправил в район, дня через три все узнаем. Сам осторожнее, знаешь же, что эта пакость на людей только так переходит.
Приход Олега он воспринял, как появление потенциального собутыльника. Одному все-таки пить не хотелось, а племянница жены на эту важную роль не подходила.
— Не вопрос, Андрей, хочешь выпить — наливай. Но давай сперва сделаем то, что девчонка просит. Хуже тебе от этого не будет, а лучше… Чем черт не шутит, пока бог спит. Вдруг поможет.
Так Андрей и оказался в центре кухни, с листочком бумаги в руках. Чувствуя себя полным идиотом, он встал лицом к печи и громко прочел:
“Слово крепкое в ночи сказано, да глаголом тайным речено,
Седыми ветрами развеяно, Землей-матушкой закреплено.
Зову домового-заступника, дома сего хозяина,
Заклинаю чурами-пращурами, закрепляю родовой кровью.
Домовой явись, за дом да род заступись.”
Он постоял еще немного и обернулся на инициаторов этого спектакля. К его удивлению, они оба смотрели мимо него и явно что-то видели. Рассудив, что напиться он успеет, Андрей отошел в сторонку и присел на подвернувшийся табурет.
Лелька и Олег тем временем смотрели на маленького старичка. Лелька вспомнила последнюю встречу с домовым и поразилась произошедшим переменам. Дерзко торчавшая ранее рыжая борода поредела и висела клочками, одежка превратилась в натуральное тряпье, а сам домовой хозяин с трясущейся головой и подгибающимися коленками выглядел сущей развалиной.
— Кондратьич! — воскликнула Лелька — да что же с тобой случилось!?
— Конец нашему роду пришел, веда, а значит и мне конец.
— Погоди помирать раньше времени. Объясни мне, в чем дело? Да и раз беда пришла, зачем прячешься-то? Чего за помощью не пришел?
— Не хотел я тебе рассказывать эту историю, боялся, что добьешь ты нас, а так может выберемся еще… Только теперь все одно. Наталья, тетка твоя, в последний вечер с твоей матерью, поклялась ей кровью и родом, что вырастит тебя как свое дитя. Сделала она это по доброй воле, без принуждения, и навлекла на весь наш род беду. По этой клятве не только она, но и все, кто связан кровью с нашим родом, повинны были тебя растить и беречь.
— Погоди, Кондратьич. Наталья же не вашего рода.
— Как же не нашего. Баба завсегда в род мужа уходит, а ежели дитя родит, то ее и спрашивать никто не будет, у родовичей с этим завсегда строго было. Строго было и с другим: предателей своей крови они изводили полностью. Ждет это и нас. С того Наталья младенца скинула, у Ирины детей не будет никогда, да и Андрей, даже если сызнова женится, деток уже не приживет. Только не женится он. Вон матушка его слегла, хозяйство гибнет. Все одно теперь.
— Кондратьич, неужто ничего сделать нельзя?
— Мамка твоя могла бы клятву снять, да только померла она. Можешь ли ты заступиться, мне не ведомо. Да и сама подумай — неужто тебе это надобно? Ведь Ирина-то натурально тебя извести хотела. От того и жива осталась лишь чудом — ведьма, наставница ее, часть урона забрала. Не по своей воле, знамо дело, но из-за этого Ирина только и выжила. Родовичи предателей рода николи не жалели, померла бы она там же, не будь ученицей ведьмы.
— Так старуха в доме директрисы — это она сама?!!
— Она и есть. Ведьмой она быть перестала, а годов ей много уже, под сотню, считай. Доживет теперь сколь осталось и все. Души у нее давно нету, так что и следа не останется. Только нам от сего не легче.
— Вот что, Кондратьич. Раньше смерти не помирай. Я. конечно, не святая, но на семью зла не держу. Я же вижу, что тетя с дядей ко мне хорошо отнеслись, это уж потом тетя Наташа за Ирину обиделась. Подумай, что можно сделать.
— Потом обиделась… С ее обиды беда в род и пришла. Реши она тебя и дальше как дочь родную ростить, ничего бы не случилось.
— Перестань обиды считать, думай давай.
— Дарина, мамка твоя, клятву снять не может, но могут ее пращуры, ежели попросить крепко.
— То есть, я могу пойти в дом бабушки Таси и попытаться попросить за дядю с тетей?
— Мочь-то можешь, только вот что из этого выйдет, я тебе не скажу. Просто не знаю. Но знаю, что легко не будет. Не любят старые боги такие клятвы разрешать, потому и дают их с великой опаской. Это вон, Наталья не подумавши сделала. Языком сболтнула, а дочку не приструнила. Да что уж теперь…
Домовик махнул рукой и полез, покряхтывая, в запечье.
Андрей сидел, слушал Лельку, наглаживал пришедшую на колени Лапатундель и понемногу успокаивался. Мурлыканье кошки словно говорило, что у него еще есть шанс. Надо только собраться, не раскисать и попытаться. Это он и намеревался сделать.
В этот вечер никто напиваться не стал. Андрей, немного поговорив с приятелем, ушел спать, а Лелька спряталась в комнате, где жила с Ириной и крепко задумалась. Обманывать себя смысла не было. Она хотела наказанья для Ирины. Сестра должна была ответить за те придирки и пакости, которые постоянно
