Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
– Спит.
– Вы кто?
– Тот самый опер, под которого вы год назад подложили дочь ради вещдоков по вашему делу.
Я поднялся и не спеша направился к окну.
– Не понимаю, о чем вы. Где моя дочь?
– У меня. Она не желает замуж за вашего кандидата. Вы в курсе?
– Дай трубку моей дочери! – ударилась в истерику женщина.
– Спит она.
– Я даю тебе час, понял? – прошипела собеседница в трубку. – Если Станислава не вернется в квартиру и не начнет готовиться…
– Не вернется и не начнет, – перебил я.
– …я тебя закопаю, понял?! – завизжала ведьма. – Заживо! Но сначала ты лишишься всего, что тебе дорого! А потом будешь сдыхать! Медленно…
От сиплого голоса я только неприязненно поморщился.
– Не надорвитесь от стараний, – усмехнулся. – Вам еще улыбаться мне, когда придет время поздравлять дочь с замужеством.
Она что-то еще плевала в ответ, но я отбил звонок.
– Веселишься? – послышалось хриплое позади.
– Не очень. – Я обернулся к сонной взъерошенной ведьме от окна и убрал ее мобильный в карман.
Слава стояла на пороге в моей футболке, под которой вряд ли что-то было – белье валялось в кухне на полу.
– Откуда в тебе столько уверенности, что тебя не убьют сегодня до обеда? – поинтересовалась она сонно.
– Тебе надо было год назад об этом спросить.
Я направился к столу и принялся убирать завтрак русалки. Подхватил пачку соли, сгреб в нее горсть крупинок и понес к мусорке.
– Сюзанна приезжала? – озадаченно нахмурилась Слава, проследив за мной. – Надо же. И ты жив? Действительно, потенциал есть… Может, тогда поужинаем где-нибудь? Свадьбу отметим. А то у меня все не по-человечески.
– И это понятно.
– Давид, а мы точно юридически ничего не должны оформить? Может, хоть какая-то мне выгода будет от брака с тобой, если тебя прибьют все же?
– Тогда придется выйти за меня замуж по всем законам. Пойдешь?
– А ты предложение сделаешь нормально?
– Сделаю.
Слава восхищенно усмехнулась, пряча растерянность.
– Ты безумец, Давид. – Она опустился на стул и уязвимо сложила ладони между коленей. – Что мама?
– А то ты ее не знаешь. – Хотел усмехнуться, но вдруг понял, что устал. И чай не помогает. – А подруга у тебя занятная…
– Я не в том возрасте, чтобы папочка меня журил за неправильных друзей…
Я не стал говорить, что ведет она себя так, будто в том самом возрасте. Просто смотрел на нее. Как злится, как мечется от того, что не знает, что будет сегодня, завтра и дальше. Но здесь я разберусь быстро, хоть и приятно не будет. Осталось дождаться семи утра, чтобы сделать один важный звонок. А потом собраться и проехаться за город.
Я даже не сразу обратил внимание, что Слава испытывает меня взглядом.
– Сюзанна хорошая, – серьезно заявила она. – Если хочешь со мной жить, пусть и недолго, начинай мне верить. Я тоже не подарок.
– И почему ты год с ней не виделась?
– Давид, делай завтрак уже! – гневно глянула она на меня.
Я скривил уголки губ:
– Сама делай.
Ведьма предсказуемо подорвалась со стула и прошлепала к холодильнику. А я не отказал себе в удовольствии опустить взгляд ниже линии моей футболки на ней. Ведьма боялась тех, от кого бежала ночью. Я – нет. Мне плевать, какого полета там ее тюремщики. Да – повоюю. Да – будут проблемы, и немало. Но никто ее у меня не заберет. Не только у ее матери связи.
– Что будешь? – отозвалась она от холодильника.
Но вместо ответа у меня из глотки вырвалось рычание. Хорошо забывать, что я оборотень. Удобно строить планы, встречать недругов в кухне и принимать от них звонки… Но зверюга напомнит о себе в неподходящий момент. Хотя почему не подходящий?
Я в два шага оказался позади Славы, положил ладони ей на бедра и притянул ее к себе. Она испуганно всхлипнула, но я уже отдался звериным импульсам. Вжал ее в разделочный стол и медленно задрал футболку, с рычанием оголяя ее бедра.
– Тебе не идет быть медведем…
Слава выгнулась, но я видел, как она сжала пальцы на столешнице до побелевших костяшек. И все равно утро показалось хорошим. Кухня разве что не пылала остовом наших ночных пикировок, и на всем этом пепелище медленно насадить свою несговорчивую ведьму на член оказалось столь желанным, что я едва не забыл о том, что предстояло. Зверь требовал медового месяца. Когда можно только бесконечно сдаваться искушению с перерывами на сон, еду и прочие прелести. Да и мне бы не помешал отпуск. Но только не со Славой. Мне иногда казалось, что для нее истинно-лучшее место – камера. И хоть я и собирался всячески ее от решетки оттаскивать, она будет искушать судьбу.
Прямо как сейчас, когда вдруг дернулась, добиваясь, чтобы я выскользнул, но следом впечатал ее в столешницу сильнее и схватил за горло.
– Любишь пожестче? – потребовал я и вернул ее задницу с размаху на место, делая самому себе больно. Слава тоже вскрикнула, сжимая ноги, и вместе мы замерли, слившись в одно целое. Захотелось добавить остроты раннему завтраку. Но не хотелось быть зверем, дерущим девочку с голодухи. Я опустил свободную руку между ее ног и медленно двинул бедрами, собираясь достигнуть ее предела.
– А теперь рассказывай… – Так я еще никого не допрашивал. – Что там было в документах?
Мои пальцы кружили вокруг напряженной плоти, временами упруго вздрагивающей под ними. Слава все сильней сжималась, и в голове мутнело. Я подтянул ее к себе за шею и добавил жара легким укусом в метку. Ведьма заскулила и попробовала лечь на столешницу животом, но я не позволил. Кухня наполнилась правильными звуками ударов моего тело о ее. А потом я плавно перешел к экзорцизму.
– Давай, Слава… Что там ты утащила?
Я задвигался быстрее, потирая ее пальцами между ног.
– Пошел к черту, – простонала она, впиваясь ноготками мне в запястья.
– Пойду, – прошептал в ее мокрый висок. – Обязательно…
Я вышел из нее и развернул к себе лицом, тут же подхватил под бедра и усадил на столешницу. Она только удивленно открыла рот, откидываясь назад, но я ухватил за края футболки и сдернул ее через голову, оставляя ведьму голышом. Вид ее груди, плоский мокрый живот и аккуратный треугольник темных волос внизу живота перехватывал дыхание. Я подхватил Славу под бедра и медленно насадил на себя, наслаждаясь ее беспомощностью. Все, что она могла – опираться на руки позади и следовать за моим ритмом. Шлепки стали звонче, крик ведьмы ярче. Она кусала губы, запрокинув голову,
