Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
– Хотела, – посерьезнела она и опустила взгляд. – Не представляешь, как я жалею, что ты тогда вышел из кабинета раньше, чем я решилась бросить мать одну расхлебывать все…
– Ты дашь против нее показания, – припечатал я.
– Нет, – мотнула она головой.
Но слабину я почувствовал. Видимо, перспектива ее где-то очень глубоко грела. Но было страшно. Ладно, не все сразу.
– А что там за жених?
– Тебе не по зубам, – отрезала она. – Тебе вообще все не по зубам, Горький. Поэтому давай еще пару раз… и беги. Потому что за мою попорченную шкурку тебя четвертуют. – Я вздернул бровь и усмехнулся. Она правда переживала за меня. – Ну что ты ухмыляешься? – разозлилась Слава, бросая ложку на стол. – Я серьезно! Мой будущий муж – глава межведомственной инспекции!
– Вот как? – оскалился я. – Слава, даже не знаю, хорошо или плохо, что ты всю жизнь ходишь по ту сторону закона и не имеешь с ним дел…
– Ну удиви меня, – сложила она руки на груди.
– Делать мне нечего больше в четыре утра, – нахмурился я. – Могу только выдать спойлер – ты не денешься от меня никуда.
Она пристально посмотрела мне в глаза и вдруг подалась вперед, понижая голос:
– Может, уедем вместе?
Настоящая, прежняя… уязвимая и испуганная.
– Нет, – отрезал я безжалостно.
– Гордость?
– Привычка встречать трудности лицом к лицу. Не все они настолько непреодолимы, чтобы от них бежать, Слава.
Ведьма растерянно заморгала, выпрямляясь. А я понял, что снова не могу терпеть. И не буду. Я шагнул к ней, сгреб в руки и понес в спальню. Хочу, чтобы и там все пахло сексом с ней. Хочу, чтобы каждый уголок в доме зазвенел от моего вожделения и ее крика.
Я бросил ее в центр кровати и сдернул с нее полотенце, оставляя ее голой и беззащитной. Похудела. Но стала еще соблазнительнее. От мысли, что кто-то ее трахал, срывало с катушек.
– Я убить тебя хочу, – склонился к ней. – За то, что не вернулась. За то, что позволяла пользоваться собой… Сколько мужиков у тебя было после меня?
– Ты правда хочешь знать? – обхватила она меня за шею.
– Нет.
И я схватил ее за горло и вцепился зубами в метку, вынуждая ведьму дрогнуть и испуганно задергаться подо мной. Приходилось себе напоминать, что она не планировала попадать снова в мои руки. Что не считала себя принадлежащей мне, а я не успел еще ничего потребовать. Да, ставил метки, но не присваивал. Если признаваться себе до конца, то я надеялся, что меня отпустит. Это страшно, когда женщина так нравится и сводит зверя с ума, вынуждая желать всего. Я рассчитывал насытиться и уж потом решать, что делать с ведьмой.
Но я выучил урок. Придется и ей.
В этот раз я смотрел ей в глаза. Медленно заполнил ее, глядя ей в глаза, и только потом позволил запрокинуть голову и подставить мне шею. Я не спешил больше. Не было необходимости. Будет время объяснить ей, кому она теперь принадлежит и с кем теперь будет спать. Мне нравилось, как ведьма кусает губы, пытаясь сдержать стон, как впивается пальцами в простынь и как дрожат ее ресницы.
Я быстро вынудил ее сдаться. Уселся рядом и, подхватив под бедра, насадил ее на себя. О да! Как же я скучал по ее крику в моей спальне! А обрывки моего имени с ее обезвоженных губ и сжатые колени на плечах – лучшее, что со мной здесь происходило! Хотелось помучить Славу, заставить умолять и выпрашивать большего… Но я не стал. Как только по ее животу прошла первая дрожь, добавил ласки пальцами, и она сжала ноги сильнее, послушно пульсируя и проливаясь мне на руку. Заканчивать пришлось практически без ее участия. Вымотал я ведьму качественно.
– Не могу больше, – только и смогла промычать она, когда я выпустил ее бедра.
По коже прошла волна мурашек, и ведьма съежилась, подтягивая колени к груди.
– Хочешь чего-нибудь?
– Чай там остыл…
Я протер лицо и поднялся с кровати:
– Замерзла?
– Я же не медведь, Горький, – тихо язвила Слава.
Пока она допивала чай, я вытащил из шкафа плед. Вид замотанной в кокон ведьмы пустил, наконец, по телу забытое тепло. Кажется, она уснула сразу же, а я забрал чашку с пола, отнес в кухню и перевел взгляд на стол. На губы выползла усмешка. Настоящая Слава была даже лучше той, которой она пыталась казаться год назад.
– Кумкват, – покачал я головой и протянул руку к тарелке.
Стоило его разжевать, язык защипало от непривычной смеси сладкого эфирного масла и кислой сердцевины. Необычно. А у моей ведьмы причудливый вкус! И действительно – вкусно было запивать это все горячим чаем. Не знаю, сколько я так простоял в кухне с чашкой и кумкватом.
За окном уже посветлело, когда издалека донесся шум приближавшегося автомобиля. Я тихо прошел в спальню, надел джинсы и вышел на крыльцо как раз, когда у калитки раздались стук двери и шаги. Двигатель заглушили.
Забор у меня был не то чтобы низкий, но высоким людям и нелюдям несложно встать на цыпочки и увидеть то, что происходит на веранде. Пришелица, а это была именно «она», судя по парфюму, долетевшему до меня прежде, чем над забором показалась ее светлая макушка, увидела меня, и ее ноздри гневно затрепетали:
– Открывай!
Требовательный тон позабавил.
– Ты кто? – усмехнулся я.
– Подруга Стаси! Открывай! Где она?
– А имя у подруги Стаси есть? – шагнул я с крыльца по дорожке.
– Сюзанна, – недовольно процедила худая блондинка, стоявшая за калиткой.
В серебристой шубке, строгой узкой юбке и лакированных сапожках она могла бы показаться весьма обеспеченной москвичкой на дорогой тачке немалых размеров.
– Русалки ко мне редко заплывают, – оскалился я, преграждая ей путь во двор.
– Слышь, ты, оперуполномоченный, – перешла она к угрозам, вздернув тонкий нос. – Я тебя предупреждаю: не отдашь мне сейчас Стасю, от тебя останется только «моченный».
– Наслышан о ваших способностях, – кивнул я. – Если бы ты еще вчера предложила свои услуги, я был бы на грани согласиться. Но сейчас – нет. И Стасю я тебе не отдам. Слишком долго я ее искал.
– Вот это совпадение! Я тоже ее год искала! И тоже не желаю терять, – сложила она руки на груди. – Что делать-то будем?
– Что угодно, только не будить, – поднял ладони примирительно. – Она спит.
– Откуда мне знать?.. – начала было русалка недоверчиво.
– Ну так пойди посмотри, – повел я
