Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Ты же сам сделал Люра Килеаном-ур-Ломбахом, – напомнил Эпинэ, – а Килеаны – эории.
– А вот за Люра, – подмигнул сюзерен, – я готов благодарить твоего дружка. Килеан – моя ошибка во всех отношениях, но такого не повторится.
– Еще немного, – не выдержал Иноходец, – и я поверю, что мы с Вороном в дружбе.
– Ладно тебе, – примирительно буркнул Альдо, – кого и куснешь, если не друга? Не приди ты, я бы от этой бабьей дури лопнул…
Что же такого сказала Матильда? Назвала их теми, кем они на самом деле и являются? Похоже на то…
– Альдо… – с Матильдой он сам поговорит, а сюзерена надо побыстрей подсадить на любимого конька. Для успокоения. – А как ты собираешься отличать эориев от неэориев?
– Способы распознать древнюю кровь есть, – тут же проглотил приманку будущий анакс. – В Гальтаре была площадка, куда могли пройти только эории. Закатные твари, иногда мне кажется, что ты оказал мне дурную услугу. Начни мы с Гальтары, все вышло бы проще.
Да не оказывал он никому никаких услуг! Просто свалился в реку, и его как потащило по перекатам, так и тащит. Алва, тот и в Багерлее умудряется спорить с ветром, а вот Эпинэ… Робер погладил разнывшееся запястье:
– Ваше появление в Эпинэ было полной неожиданностью. Я не собирался штурмовать Олларию.
– Ракану, – назидательно поправил сюзерен, – не Олларию, а Ракану. Неужели так трудно запомнить? Ты не думай, я знаю, ты действовал, как считал лучше. Твоя беда, что ты не веришь в победу. Для Повелителя Молний это просто позор.
– Мое дело – предвещать победу[38], – верноподданнически скаламбурил Иноходец, задыхаясь от отвращения к самому себе, – а побеждать придется тебе.
– Договорились, – к Альдо окончательно вернулась обычная жизнерадостность. – А Морена в самом деле нужно гнать. Пусть проваливает в Барсину начальником гарнизона. Додумался! На меня ссылаться, да еще при крысе этой агарисской…
3
Жермон, как и многие северяне, нет-нет да и называл фок Варзов стариком, но в первый раз это слово обрело смысл. Выглядел маршал ужасно, что не помешало ему аккуратно развернуть свою любимую карту и разложить разноцветные грифели.
– Идите, Давенпорт, – Вольфганг называл подчиненных на «вы», а друзей на «ты». Сейчас перед Жермоном был командующий, – и, благословясь, начинайте. Я к вам присоединюсь, как только отдам распоряжения генералу Ариго.
– Будет исполнено, – граф Энтони подхватил видавший виды плащ, верность которому хранил уже лет восемь. – Удачи, Жермон!
– Убирайтесь к кошкам, – Ариго от души тряханул протянутую руку. Давенпорт до сих пор не знал, что с его старшим сыном, но не подавал виду. Одни делают свое дело с кинжалом в спине, другие падают в обморок, наступив на гвоздь. Такова жизнь.
– Мы будем вас ждать! – Энтони Давенпорт набросил на плечи свою реликвию и исчез, стало до отвращения тихо. Маршал Запада любовался на карту, командующий арьергардом делал вид, что его здесь нет.
– Когда? – буркнул маршал, не поднимая головы, но Жермон понял.
– Не раньше, чем послезавтра, не позже, чем через три дня.
– Согласен, – Вольфганг оттолкнул грифель, тот покатился по карте и остановился, наткнувшись на сгиб. – Ваши действия?
– Приму бой. – Повторенье – мать ученья и бабушка порядка. – Буду держаться, словно я и есть армия.
– Два дня, – буркнул Варзов, – на третью ночь отойдете по всем правилам искусства – мне нужен образцовый арьергард. Сожжете все, что горит, от Бруно оторветесь на один переход – и держитесь этой дистанции. Вы не знаете, что Бруно знает об отступлении и о том, что вы один.
– Не знаю, – подтвердил Ариго. – Я прикрываю армию и готов лечь костьми, но сохранить ваш уход в секрете.
– Ты мне нужен живым, мерзавец! – неожиданно рявкнул маршал. – Понял?! Живым!
– Слушаюсь, – Жермон вытянулся в струнку как усерднейший из капралов. Вольфганг сказал лишь то, что сказал, но Ариго знал старика не первый год. Давенпорт рассчитывает на лучшее, фок Варзов ждет худшего и, скорей всего, дождется.
– Не паясничай, – отечное лицо исказила улыбка, от которой Ариго едва не зарычал, – ты меня знаешь, я знаю тебя. Будем воевать.
– Уже воюем, – выгляди старик получше и не будь они на совете, маршалу следовало бы налить, – и мы, и Хексберг, а может, и Савиньяк.
– Нет, – Вольфганг уже походил на себя, и на том спасибо. – Второй раз за осень гаунау не рискнут, даже с Фридрихом, Лионель свободен.
Свободен и может идти на Олларию, только знает ли он об этом? И когда доберется, даже если выступит? Выступит, победит, свернет голову непонятному Ракану и вполне понятным Рокслеям. Одна беда, повешенные мерзавцы всего лишь повешенные мерзавцы. Пеллота изловили и вздернули, но те, кого он предал, не воскресли…
– В Хексберг перевес на нашей стороне, – брякнул Жермон то, что фок Варзов знал лучше его, – «гуси» приплывут в ловушку.
– Марикьяре сделают все, что возможно, – согласился маршал, утыкаясь в карту. Обычно в таких случаях Жермон незаметно уходил, но в этот раз ноги прилипли к пестренькому коврику.
Фок Варзов поставил пару значков и потер лоб:
– У меня, знаешь ли, был непростой выбор. Рудольф просил взять в оруженосцы Рокэ Алвасете, твой отец – подождать Ги.
– Ги? – Жермон непонимающе уставился на маршала Запада. – Отец просил?
– Он написал. Пьер просил сделать Ги толковым военным и достойным дворянином, я согласился, мы все сочувствовали бедняге Ариго.
– Да, конечно… – Вот так возьмешь и убедишься, что до конца ничего не заживает. – Старший сын оказался мерзавцем, значит, нужно помочь младшему.
– Я был готов, – Вольфганг фок Варзов на волос передвинул грифель, – но меня вызвали к Первому маршалу. Оказалось, что я должен взять маркиза Алвасете. Разумеется, я сказал про Ги и про свое обещание, Рудольф ничего не ответил, просто на следующий день привел меня в Лаик. На последние бои. Разумеется, унары о нашем присутствии не подозревали… Я увидел Рокэ и согласился: парню была нужна узда. Знаешь, что говорят в Бергмарк про звезды?
– Что они загораются сами и падают тоже сами. Если звезда упадет на землю, она ее сожжет, поэтому ангелы прибивают их к небу гвоздями…
– Рудольф решил, что это мне по силам, – маршал Запада вновь усмехнулся, и, право слово, лучше бы он этого не делал, – только гвозди не выдержали. Алваро никого не щадил, и меньше всех – своих сыновей, но такого не потребовал бы даже он…
Такого вообще нельзя требовать. Взять и отдать себя в руки хуже чем просто врагов. Кем надо быть, чтоб решиться на такое? Разве что святым, но Первый маршал Талига святостью не страдал.
– Сударь, что вы сказали моему отцу? – О чем угодно, только не об Алве,
