По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
– Нет, они становятся такими по своей воле, – ответил тогда Ханута, в порядке исключения трезвый. – Есть магия, которой можно научиться, только погрузившись во тьму. Для этого нужно полностью выжечь из сердца невинность. Сострадание, любовь – все к чертям… И лучше всего это получается, если убиваешь тех, у кого этого много. Ты продаешь душу, чтобы овладеть тьмой. И когда-нибудь она пожрет тебя. Со всеми потрохами.
У стола, на котором стояло зеркало, был выдвижной ящик, и Джекоб открыл его.
Там он и лежал – гребень из птичьих костей. Джекоб провел пальцем по тонкой, как волосок, серебряной проволоке, скреплявшей косточки.
– Сколько тебе лет?
Голос сладкий, как пряники, которыми она облепила дом. Видимо, она умела ступать так же бесшумно, как ее кошка.
Он убьет Хануту. Застрелит старика им же изготовленными ядовитыми патронами. Сбросит его в ведьмин колодец. Или утопит в шнапсе. Жаль только, Джекоб, что до всего этого ты не доживешь: ведьма угробит тебя раньше.
Он обернулся.
Нет, от былой красоты ничего не осталось. Она вот-вот потеряет способность менять внешность по желанию. Мрачный голод уже бросил тени под глаза и прочертил резкие линии у рта.
– Шестнадцать, – ответил Джекоб.
«Слишком стар на твой вкус», – хотелось прибавить ему. Но дом впустил его, и волшебные вещи под его пальцами не распались в труху, а значит, Ханута, вероятно, и тут соврал.
– Знаешь, что я делаю с ворами вроде тебя? – проворковала она. – Превращаю их в пряники и налепляю высоко наверху, на дымовую трубу, где птицы клюют их, пока ничего не останется, кроме нескольких высохших крошек и капли сахарной глазури.
Джекоб не был уверен, что так умереть лучше, чем в печи.
И почему он заранее не вытащил пистолет?
Она шагнула к нему, и мальчик отпрянул назад. Чтобы превратить его, ведьме нужно до него дотронуться.
Джекоб, ты пряник.
Снаружи кто-то запел.
Ханута.
Ведьма, вздрогнув, прислушалась. Она красила волосы, но было видно, что у корней они белые-белые, как волосы у привидения.
Не выпуская ее из виду, Джекоб завел руку за спину и нащупал в ящике гребень. Что ему терять?!
Вновь повернувшись к нему, деткоежка оскалила зубы – острые, как у ее кошки. Джекоб старался не думать о том, сколько детей она уже ими сжевала.
– Тот, снаружи, тебе не поможет, – прошипела она.
Джекоб отскочил в сторону и толкнул локтем окно. Это оказалось не сложно: стекло было сахарным.
Он перекидывал ноги через подоконник, когда она вцепилась своими горячими пальцами ему в затылок. Джекоб пнул ее сапогом в костлявую грудь. Ее кошка прыгнула на него и вонзила ему когти в ногу, но он уже был на свободе. Джекоб приземлился в обжигающую крапиву, и какое-то растение с черными плодами обвило его тело колючими усиками. Лезвие его ножа скользило по ним без всякого толку, а из окна над Джекобом вылезала ведьма. Джекоб уже ощущал в волосах ее костлявую руку, когда ведьму сразила пуля Хануты.
Она и правда застыла.
Нож Хануты рассек усики растения, словно они были бумажными.
– Гребень достал?
– Я тебя убью. – Джекоб почувствовал на щеках слезы. Слезы ярости. И страха.
Ханута выудил его из крапивы и забросил себе на плечо.
– Опусти меня на землю!
– Значит, похоже, не достал.
Лошадей еле удалось поймать. Ханута подсадил Джекоба в седло. Руки у мальчика так дрожали, что он с трудом удерживал поводья. У них за спиной с пронзительным криком пришла в себя ведьма.
– Несколько минут? – возмутился Ханута. – Да эта гадость действует не больше дюжины секунд, а я заплатил за нее проклятому горе-аптекарю золотой талер!
– Почему ты ее не убил?!
Ханута тянул лошадей за ворота.
– Потому что не знаю как.
Уже рассвело, когда они наконец выбрались из леса. Но вышли благополучно – хотя однажды чуть не угодили в сети браконьера, а как-то раз им почудилось вдалеке щелканье ножниц.
Ханута полил шнапсом ожоги, которые пальцы ведьмы оставили на шее у Джекоба. Царапины от кошачьих когтей он разглядывал с куда более обеспокоенным видом.
– Их нужно лечить основательнее, – сказал он, натирая ранки какой-то жутко вонючей мазью. – Ты же знаешь ведьму, живущую у старого кладбища троллей. Уж она-то в курсе, что делать.
Джекоб только кивнул. И вынул из кармана гребень.
Губы Хануты растянулись в широкой улыбке.
– Я так и знал, – пробурчал он. – Как-никак тебя учил Альберт Ханута.
Джекоб крепко сжал гребень в пальцах. От них все еще пахло сахаром и марципаном.
– Он мой.
Ханута открыл рот. И закрыл.
– Да, – сказал он. – Твой.
Дворец из стекла
В Мадриде в парке Ретиро стоит дворец из стекла. Днями напролет в нем эхом разносятся голоса на всех языках мира, а его мерцающие стены отражают тысячи лиц. Но ночью, погруженный в тишину и темноту, Паласио де Кристал, Хрустальный дворец, рассказывает совсем другую историю.
В путеводителях написано, что его архитектор Рикардо Веласкес Боско построил дворец из стекла, потому что в 1887 году это было очень модно. Но как и многие на первый взгляд убедительные истории, это неправда.
Рикардо Веласкес Боско спроектировал Паласио де Кристал для женщины и построил его из стекла, потому что это она подарила ему стекло, а затем отняла.
В один февральский вечер еще очень молодым юношей он оказался последним посетителем в кафе «Колон»[18]. На улице было так промозгло и ветрено, что даже жители Мадрида, которые обычно поздно ужинают, а спать ложатся еще позднее, в этот вечер сидели по домам. Но хозяйка, у которой Рикардо снимал меблированную комнату, только вздыхала, что в мире становится все холоднее, и куталась в связанные ею самой шали. Поэтому Рикардо куда охотнее заполнял свой блокнот набросками и идеями в уютном и хорошо отапливаемом кафе «Колон». А идей у Рикардо Веласкеса Боско было множество! Он жаждал строить дома, церкви, музеи, дворцы…
Хозяин все чаще бросал на него угрюмые взгляды: еще бы, ведь за несколько часов Рикардо заказал лишь бокал самого дешевого вина и чашечку крепкого черного кофе.
Он устоял даже перед тапас[19], приготовленными собственноручно женой хозяина, хотя их аромат сулил величайшее наслаждение, – вот до чего пусто было у него в карманах. Рикардо уже настроился провести остаток вечера в своей нетопленой комнате, когда, к его большому облегчению, жена хозяина затеяла с мужем ссору. Насколько он понял, речь шла о ее брате, который отправился в колонии попытать там удачи, а теперь нуждался в деньгах, чтобы вернуться на корабле домой. Так или иначе… возблагодарив в душе застрявшего вдалеке соотечественника за нежданно-негаданно подаренную отсрочку, Рикардо принялся набрасывать проект портала дворца, который построит много лет спустя. Он рылся в карманах в поисках острого карандаша, когда в оставшемся от лучших времен большом зеркале, что висело напротив него на выцветших шелковых обоях, юноше померещилось чье-то лицо.
Зеркало запотело, будто ветер, сотрясающий снаружи ставни на окнах, замутил своим влажным дыханием его стеклянную поверхность. Она была удивительно темной и такой неровной, какие бывают
