По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
Она взяла себе принца. Крестьянина. Солдата. Иногда она даже не знала, кто они и чем занимаются. Она не желала знать их имен, и ни один из них так и не узнал, какое имя вода дала ей самой. Они выходили на остров, шатаясь, как пьяные. Большинство из мужчин, когда она прогоняла их, совершали самоубийство и возвращались к ней даже после смерти, чтобы мотыльками затеряться в ее волосах.
Но с каждым разом пустота мучила Темную все сильнее.
Какой холод!
И бесконечный поток ничего не значащего времени.
Его ей пришлось ждать очень долго.
Когда она впервые услышала его имя, над озером, конечно же, стояла красная луна. Темная любила эти ночи, когда вода окрашивалась в красный цвет, словно небо было объято пламенем.
Кмен. Его имя шептали деревья, будто его принес сюда ветер – сорвав со всех губ, что окликали, умоляли и проклинали его. Кмен.
На этот раз лицо ей показало не озеро. Вода была слишком холодной и мокрой для его огненной кожи. Она увидела его в своих снах. Будто они хотели наказать ее за то, что сама она слишком часто прокрадывалась в сны других.
День за днем. Ночь за ночью. Глаза из золота, а лицо – окаменевший огонь.
И как она могла думать, что все это останется просто игрой?
Много столетий ничего, кроме мотыльков в волосах.
Бессмертность лишает разума.
Пошла бы она к нему, если бы знала, что будет больно?
Да.
Сестры угрожали ей. Как она может уйти искать его? Мужчины сами приходили к ним, влекомые, как дети, – пряниками темных ведьм. Только приманкой служила красота, а не сахар с корицей. Но Темной осточертело быть такой, как они. Они ничего не знали о мире, а мир ничего не знал о них. Вечная жизнь, растрачиваемая на то, чтобы разглядывать свое отражение в озере, время от времени разбивая людские сердца. Они были бесполезны, как цветы без пыльцы, мертвы, несмотря на бессмертие, застрявшие в клетке, которую сами создали из презрения – ко всему, что на них не похоже.
Да. Она покинула сестер, остров и озеро, чтобы найти его. До нее не уходил никто – никто за бесчисленное множество лет.
Сны показали ей, где она его найдет. Политая кровью земля, грязные армейские палатки, поля, покрытые убитыми, словно какой-то крестьянин засеял их мертвыми телами.
Дорогу ей преградил яшмовый гоил. Хентцау. Он возненавидел ее с первой минуты так же сильно, как Кмен будет любить. Яшмовый пес сразу понял, что она за существо. Фея. Страх лишал его сил почти так же, как ненависть. Она прошла сквозь него, как вода проходит сквозь пористый камень, – и после этого знала о нем все.
Мертвых освещала луна, а Темная по-прежнему считала, что все это только игра.
Кмен был один.
Когда она зашла в палатку, он обернулся.
Его лицо было знакомо ей не меньше собственного, а вот он видел ее впервые. Она не посещала его снов, хотя он являлся ей во снах. Ей хотелось предстать перед ним и увидеть, как он увязает в страсти, которой опутывала всех мужчин их красота.
И она увидела.
Все увидела в его золотых глазах.
Но потом увязла сама. В неукротимости его сердца. В его силе. В эхе собственного сердца, алчно желающего получать все больше и больше.
Он был как огонь, горящий на поверхности воды.
И игра оказалась проигранной.
Впервые.
Ведьмин гребень
В прохладном вечернем воздухе запахло корицей задолго до того, как Джекоб заметил среди деревьев островерхую крышу. Запахло корицей и карамелью, кирпичами из пряников и черепицей из белого, как лунный свет, шоколада. В декоре своих домов деткоежки очень изобретательны. А вот и сам дом – показался среди высоких елей. На покрытые сахарной глазурью колья изгороди насажены цукаты из яблок. Вьющиеся растения над входной дверью усеяны цветами из теста с ароматом ванили. За оградой над густой и сочной, несмотря на тень от деревьев, зеленью травы возвышаются, как грибы, пирожные со взбитыми сливками.
Джекоб поспешно прикрыл ладонью ноздри коня, чтобы тот испуганным фырканьем не привлек внимание ведьмы. Лес вокруг пожирали тени. Здесь было жутко и в самый ясный день, но, когда Джекоб предложил прийти сюда ранним утром, Ханута лишь нетерпеливо покачал головой.
– Сколько тебе объяснять? – проворчал он. – По утрам они дома. Пекут свои ядовитые пироги, натирают до блеска печь и отдыхают. А вот как стемнеет, они улетают посыпать сахаром дорожки, раскладывать марципан под двери голодных детишек и навевать им через окна сны о пирогах и печеных яблоках.
Когда они подвели дрожащих от страха коней к изгороди, навстречу им выпорхнула стайка крошечных птах. Джекоб и раньше слышал о птичках-приманках: живущая в Черном лесу деткоежка заставляла их петь у себя на крыше. Казалось, их сделали из темного шоколада, а малюсенькие клювы и глазки были красными, как цукаты из вишни, что украшали ворота изгороди. Пахли ворота необыкновенно соблазнительно – даже Джекоб моментально почувствовал искушение открыть их, а уж он-то знал: это аромат сонных колокольчиков, грёз-травы и ночных лилий… В Черном лесу множество дурманящих растений, которые в сахарной глазури и тесте на вкус почти не ощутимы.
Ведьма Черного леса уже много лет наводила ужас на всех в округе. Чаще всего она заманивала в свои ворота детей-сирот или тех, у кого было так много братьев и сестер, что исчезновению кого-то из них в семье чуть ли не радовались. Однажды крестьяне одной деревни собрались вместе, чтобы спалить ее дом, но вернулись обратно: двоих лес убил. На обитателей Черного леса слишком часто охотились ради их когтей и перьев, чтобы они были расположены к людям. Лучшей защиты ведьма и пожелать не могла.
И все же несколько месяцев назад Джекоб предложил Хануте пойти вместе с ним в лес и прогнать ее. А все девочка, просившая милостыню на Рыночной площади в Шванштайне. Однажды она исчезла, и говорили, что голод погнал ее к пряничному домику.
Она снилась Джекобу… Она и печь. Сны были ужасные, но Ханута лишь проворчал, что он охотник за сокровищами, а не спасатель детей и уж точно не будет связываться с деткоежкой из-за какой-то сбежавшей к ней девчонки-попрошайки.
Нет, разумеется, не будет.
А вот ведьмин гребень – другое дело. Императрица давно хотела заполучить один экземпляр в свою коллекцию, но Ханута и слышать об этом не желал, пока она не назвала хорошую цену. Ведьмы делали гребни из птичьих костей. Проведешь таким по волосам – и обернешься вороной.
– За левым окном, кажется, что-то шевельнулось. – Джекоб ощущал на языке вкус корицы.
– Ерунда. Говорю тебе, она улетела. – Ханута отмахнулся от засахаренной птички, что собралась опуститься ему на плечо. – Видишь шоколадные цветы над дверью? Они распускаются, только когда ее нет. Охраняют
