По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
Из стекла вышла девушка – так, словно родилась из него.
Поздний час… вино… Рикардо Веласкес зажмурился и вновь открыл глаза. Но она по-прежнему стояла среди столов из темного дерева и стульев, запятнанных прикосновением множества рук и пролитым вином. Она была прекраснее, чем дочери богатых фабрикантов, проезжавшие мимо в дрожках, когда он гулял по парку Ретиро. Прекраснее даже, чем певица, каждую субботу разбивающая сердце ему и тысяче других молодых людей в театре «Сарсуэла». Намного прекраснее. Никого прекраснее он в жизни не видел.
Хозяин же тем временем так пылко спорил с женой, что ее даже не заметил.
Как девушка оглядывалась вокруг! В такой растерянности, будто сомневалась, не снится ли ей все это.
Волосы ее походили на тончайшую медную проволоку, а до странности старомодные одежды напомнили Рикардо картины, перед которыми он в упоении часами простаивал в Прадо, – хотя одета девушка была не как принцесса. Она была швеей, но об этом он узнал позже.
Отодвинув стул, он встал и робко шагнул к девушке, замирая от страха, что она окажется миражом. В газете он однажды вычитал про фата-моргану, сложное оптическое явление в атмосфере, что дурачит путешественников в пустынях на севере Африки. Почему бы и зеркальному стеклу не воздействовать подобно разгоряченному воздуху?
Однако, пока он приближался к ней, девушка не исчезла, а когда остановился рядом, ощутил тепло человека из плоти и крови.
Вид у девушки был совершенно потерянный.
Как же ему было не влюбиться?
Удивительно, как он имени своего не забыл. Юноша промямлил его, смущаясь, как школьник, а потом с неловким поклоном спросил, как зовут незнакомку.
Она не ответила.
Просто смотрела на юношу. Как на кого-то, кто тебе снится. Ее имя он узнал только на следующий день. Росио – на его языке это означало «роса». Росио Барас. До самой смерти капли росы будут казаться Рикардо похожими на жидкое стекло.
Хозяин продолжал ссориться с женой из-за шурина – похоже, всегда его недолюбливал. Замолчал он, лишь когда Рикардо стал отсчитывать на стойку монеты за вино и кофе. Жена его лишь мельком глянула на девушку из зеркала – наконец хоть кто-то освободил их от засидевшегося посетителя.
Рикардо открыл дверь кафе, и Росио Барас последовала за ним на улицу так неуверенно, словно ребенок за незнакомцем в темный лес. Она разглядывала газовые фонари, мутным светом окутывающие вымощенную булыжником мостовую, витрины, проезжающие мимо дрожки и вздрогнула от громкого выхлопа автомобиля.
– Это феи колдуют? – Ее испанский был таким же старомодным, как и одежды. Рикардо послышался в ее речи андалузский акцент. – Я думала, они используют только воду! Ох, мама ведь меня предупреждала: «Росио, никогда не прикасайся к зеркалу». Говорят, у халифа Кордовы есть такое, что показывает ему врагов.
Феи колдуют… эти слова прозвучали отголоском прошлого, где улицы темны, а люди – чисто дети!
А дело было в 1869 году. Только что по Суэцкому каналу прошел первый корабль. Врачи в больнице «Провинсьял» совсем недавно начали дезинфицировать инструмент перед операциями. В Нью-Йорке поезд проехал по рельсам высоко над городом!
Но она вышла из зеркала.
Рикардо привел ее к себе в неотапливаемую комнату и уступил свою кровать. Она спала, а он раз десять рисовал ее лицо, заполняя страницу за страницей в своем блокноте не дворцами и церквями, а ее дышащей плотью. Волосы девушки потускневшим золотом покрывали застиранный лен наволочки.
На следующий день Рикардо купил ей одежду, какую носили все женщины. Он показал ей королевский дворец, сокровища Дескальсас-Реалес, монастыря босоногих принцесс, фрески на фасаде Каса де ла Панадерия, Дома булочника. Он сводил ее в Прадо – ведь для него не было в Мадриде места прекраснее. Но она останавливалась только у картин с изображением фей, единорогов и кентавров, а на обратном пути рассказывала ему о брухас – ведьмах, которые превращаются в сорок, и адас – феях, которые сводят с ума юношей, подобных ему, показываясь им в воде заболоченного пруда.
Вечером она поставила у двери миску с молоком и объяснила ему, что надеется привлечь несколько дуэнде: глядишь, домовые приберутся в его комнате лучше, чем это делает хозяйка.
Рикардо ничего такого и слышать не желал. Мир, откуда она пришла, сбивал его с толку. Юноша не понимал, почему она не хочет признать, что этот мир и это время гораздо лучше. Он хотел жениться на ней. Построить для нее дом. Да что там дом – дворец!
Но Росио Барас с каждым днем становилась все бледнее. Она отказывалась носить купленные им платья и страшно рассердилась, когда узнала, что одежды, в которых она вышла из зеркала, он просто выбросил. Но разве смогла бы она в своей прежней одежде когда-нибудь забыть, что не всегда спала с ним рядом?!
Когда она просилась в кафе «Колон», он приводил ее в другие кафе и делал вид, что сам удивлен, что место оказалось не то. В «Эль Эспехо»[20] она прикладывала ладонь ко всем зеркалам, пока официант злобно не поинтересовался, не поможет ли она ему вечером их полировать.
Росио стала исчезать по ночам, и, когда однажды утром разбудила его с улыбкой облегчения на губах, он понял, что она нашла кафе «Колон».
И старое зеркало.
Она просила его пойти с ней. Она рассказывала ему о принцах и королевах, для которых он мог бы строить дворцы своей мечты, о халифах, украшающих свои крепости мозаиками и летающих на коврах-самолетах над крышами города, носящего в ее мире имя Майрит.
– Рикардо, неужели ты не хочешь увидеть единорогов? – спрашивала она. – Они пасутся на площади, которую вы называете Пласа де ла Паха![21] Ты сможешь в своем доме построить под лестницей квартиры для дуэнде, и они будут блюсти в нем чистоту получше, чем твоя ужасная хозяйка.
Безумие. Вот что это было. И ничего больше.
Разве по ночам она не просыпалась оттого, что ей снился великан, растоптавший двоих ее братьев? Она носила амулет в защиту от людоедов, а увидев арену Пласа де Торос де Лас Вентас[22], спросила, превращаются ли и в его мире тореадоры в быколюдей, если бык пропорет им кожу или их расшитые одеяния.
Как она может хотеть вернуться туда?!
Росио…
Она обняла и поцеловала его, когда он согласился обменять у хозяина кафе «Колон» ее золотой амулет на зеркало. Рикардо не рассказал ей, что днем раньше получил заказ на проект дома от одного богатого мадридского торговца сахаром. Он не сказал ей, что ни в коем случае не собирается жить в мире, где нет ни поездов, ни автомобилей, а человек вроде него может добиться чего-то, лишь став фаворитом какого-нибудь правителя. Не говоря уже о великанах и людоедах!
Он жаждал только Росио, девушку из стекла, как называл ее про себя! И ничего больше – и он не хотел дольше жить в страхе однажды потерять ее.
Вот он и пошел, как обещал, в кафе «Колон». Только амулет оставил у себя в кармане, а вместо этого заплатил двум мужчинам, заливающим глаза самым дешевым вином, чтобы те учинили драку. И когда они разбили зеркало, все выглядело неудачным стечением обстоятельств.
В треснувшем зеркале Рикардо увидел свое отражение.
