Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Татцель решила наконец, что Эйлас не считал себя домашним слугой. Почему же он держался отстраненно, даже когда она, просто из капризного желания поэкспериментировать, пыталась возбудить в нем желание? Совсем немного, разумеется, совсем чуть-чуть – так, чтобы события полностью оставались под ее контролем, – но все же! Он игнорировал ее…
Может быть, в ней самой скрывается какой-то изъян? Может быть, от нее плохо пахнет? Татцель покачала головой в замешательстве. Непонятный, странный мир! Она посмотрела по сторонам. После бури выдался спокойный свежий день – по небу блуждали редкие растерянные облака. Казалось, впереди мокрые вересковые пустоши растворялись в воздухе – отчасти потому, что парила земля, перенасыщенная влагой, а отчасти и потому, что впереди начинались Сходни Кама – место, где земля ниспадала огромными уступами.
Перед заходом солнца Эйлас решил устроить привал; до Сходней оставалось не больше мили. Утром, прежде чем продолжать путь, он подождал, чтобы солнце взошло повыше. Почти сразу же они подъехали к краю Сходней – перед ними распростерся бескрайний ландшафт; далеко внизу, у подножия нижнего пятого яруса, блестело длинное озеро Кийверн.
Едва заметная тропа спускалась вдоль ручья, стекавшего к первому ярусу. Уже в сотне ярдов, однако, ручей превратился в водопад, ниспадавший по крутой расщелине, а тропа, скорее всего протоптанная заблудившимся скотом, исчезла.
Спешившись, Эйлас и Татцель осторожно выбрали дорогу вниз по склону и в конце концов спустились на первую ступень – приятную поросшую травой равнину примерно в милю шириной, пестревшую красными маками и ярко-синими соцветиями живокости. Поодаль один от другого стояли огромные вековые дубы – все они чем-то отличались, но каждый производил впечатление свидетеля седой древности. Еще дальше на лугу виднелась неровная вереница гробниц, источенных непогодой и временем. На гробницах были вырезаны надписи – извилистыми редаспийскими иероглифами, значение которых уже давно никто не понимал. Эйласу пришло в голову, что призраки, упомянутые Квидом, могли бы прочесть и перевести редаспийские эпитафии, и тем самым способствовать приумножению знаний современных лингвистов.
– Любопытная возможность! – подумал тройский король. – Следует как-нибудь обсудить ее с Шимродом.
Стараясь не приближаться к могилам и не замечая никаких призраков, Эйлас и Татцель подъехали к краю ступени и стали спускаться на второй ярус. Снова им пришлось осторожно передвигаться зигзагами, время от времени скользя на осыпях, но в конце концов они преодолели этот склон.
Эйлас обратился к пленнице:
– Будь осторожна! По словам Квида, здесь обитает зловещий упырь, способный явиться в любом облике. Не принимай никаких даров и никаких предложений! Ты понимаешь? Ничего не бери и не соглашайся пользоваться никакими услугами – иначе расстанешься с жизнью! А теперь давай проедем этот уступ как можно быстрее.
Второй ярус, подобно первому, представлял собой длинную луговую полосу шириной примерно в милю. Здесь тоже росли одинокие дубы, а слева, с западной стороны, уступ порос лесом из вязов и конского каштана.
На полпути к дальнему краю уступа им встретился молодой человек, по-видимому, недавно поднявшийся с третьего яруса и направлявшийся к первому. Крепкий и пригожий, он отличался румяной белизной кожи, аккуратно подстриженной золотистой бородой и золотистыми кудрями, тоже коротко подстриженными. Путник опирался на посох; за спиной у него висел походный мешок с привязанной к нему небольшой лютней. За поясом незнакомца блестела рукоятка кинжала. На нем были темные штаны из мятой дубленой кожи и кафтан из того же материала; из его зеленой шляпы весело торчало красное перо. Приблизившись к Эйласу и Татцель, незнакомец остановился и приветственно поднял руку:
– Здравствуйте! Кто такие будете, куда едете?
– Мы едем в Годелию, – сдержанно ответил Эйлас. – А вы кто такой?
– Бродячий поэт! Блуждаю куда глаза глядят.
– Надо полагать, вы ведете приятную и беззаботную жизнь, – предположил Эйлас. – Разве вам не хочется где-то осесть и устроить себе уютное пристанище?
– Заманчивая перспектива – но все не так просто. Мне часто встречаются места, где я хотел бы остановиться, – и я в них задерживаюсь, но лишь до тех пор, пока не вспоминаю о других местах, где меня ждут другие чудеса и радости, и меня снова гонит прочь неутолимая жажда странствий.
– И нигде вы не находите покой и удовлетворение?
– Нигде. То, что я ищу, всегда за горами.
– Не могу ничего посоветовать, – пожал плечами Эйлас. – Кроме одного: не задерживайтесь в этих местах! Взойдите по Сходням на плоскогорье до захода солнца, если не хотите, чтобы ваши блуждания закончились преждевременно.
Бродяга беззаботно рассмеялся, обнажив белоснежные зубы:
– Страх сковывает тех, кто уже боится. Сегодня я не видел ничего страшнее нескольких веселых птичек, причем они помогли мне найти заросли спелого дикого винограда. Я набрал столько, что уже устал нести – хотите? – Он протянул Эйласу и Татцель по паре увесистых темно-пурпурных гроздей.
Татцель с удовольствием протянула руку, чтобы взять виноград. Наклонившись, Эйлас ударил ее по руке и, подхватив ее лошадь под уздцы, заставил животное отступить:
– Благодарю вас! Мы недавно поели. На Сходнях лучше ничего ни у кого не брать и ничего никому не давать. Желаю счастливого пути.
Эйлас и Татцель поехали дальше – девушка кипела негодованием. Эйлас сухо спросил:
– Разве я не предупреждал, что на этом ярусе ничего нельзя принимать в дар?
– Он не похож на упыря.
– А как иначе? Ты же знала, что он умеет менять внешность! Где он теперь? – Они обернулись, но молодого бродяги след простыл.
– Странно! – пробормотала Татцель.
– Упырь сам тебе сказал: этот мир полон чудес.
Не успел Эйлас проговорить эти слова, как маленькая девочка в белом переднике выскочила из-под дерева, где она вязала гирлянды из диких цветов. У нее были длинные золотистые волосы и голубые глаза: невинное создание, пригожее, как ее цветочные венки.
Подбежав поближе, девочка спросила:
– Уважаемые господа! Куда вы едете и почему так спешите?
– Мы едем к озеру Кийверн и дальше, – ответил Эйлас. – А спешим мы потому, что хотим поскорее вернуться к тем, кто нас ждет и любит. А ты что тут делаешь? Ты всегда гуляешь одна по диким местам?
– Здесь хорошо и спокойно. Правда, лунными ночами призраки любят маршировать под призрачную музыку – дивное зрелище! Они в золотых доспехах с узорами из чугуна и серебра, в шлемах с высокими гребнями. Такого больше нигде не увидишь!
– Надо полагать, – согласился Эйлас. – Где ты живешь? Не вижу здесь никакого жилища.
– Вот там, под тремя дубами, там я живу. Не зайдете ли в гости? Меня послали собрать орехи, а я вместо этого стала играть с цветами. Возьмите венок
