Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Эйлас натянул поводья – его лошадь отпрянула:
– Прочь со своими цветами! От них мне хочется чихать! Давай, беги отсюда, пока Татцель не прищемила тебе нос!
Отступив, девочка закричала:
– Грубый, невоспитанный мужлан! Из-за тебя я сейчас заплáчу!
– Плачь на здоровье! – Эйлас и Татцель поехали дальше, оставив за спиной обиженную маленькую девочку – но уже через несколько секунд, когда они обернулись, ребенок исчез.
Солнце стояло высоко в небе, и без дальнейших приключений они подъехали к краю второго яруса. Эйлас задержался, чтобы найти безопасный спуск, тем временем вьючная лошадь воспользовалась случаем опустить голову и отщипнуть пучок луговой травы. В то же мгновение из-за ближайшего дерева вышел старик с копной седых волос и длинной седой бородой.
– Эй, там! – закричал он. – Как вы смеете выпасать лошадей на моем пастбище, да еще у меня под самым носом? Вы не только посягнули на мои владения, но и присвоили мое имущество!
– Ничего подобного! – возразил Эйлас. – Ваши обвинения ни на чем не основаны.
– Как так? Вы со мной спорить будете? Все мы видели, как совершалось правонарушение!
– Не могу засвидетельствовать никакого правонарушения, – упорствовал Эйлас. – Прежде всего вы не отметили границы своих владений оградой, как того требует закон. Кроме того, вы не установили никаких знаков или предупреждений, ограничивающих наше общее право на свободный выпас и проезд по неогороженной территории. В-третьих, где тот скот, для которого вы приберегаете это пастбище? Не будучи способны доказать, что вам нанесен ущерб, вы не можете претендовать на его возмещение.
– Крючкотворство! Именно из-за таких любителей порассуждать, как вы, бесправные крестьяне вроде меня терпят лишения и притеснения! Тем не менее – хотя бы для того, чтобы вы не считали меня скрягой, – я безвозмездно жертвую в вашу пользу частную собственность, экспроприированную вашей лошадью.
– А я отвергаю ваше пожертвование! – заявил Эйлас. – Можете ли вы показать мне указ короля Гакса, подтверждающий ваше право на владение недвижимостью? Если нет, трава на этой земле вам не принадлежит.
– Мне ничего не нужно доказывать! Здесь, на втором ярусе, предоставление дара подтверждается его принятием. Лошадь приняла дар, и тем самым вы становитесь дарополучателем.
В этот момент вьючная лошадь задрала хвост и испражнилась. Эйлас указал на кучку навоза:
– Как вы можете видеть, лошадь попробовала дарованную траву и отвергла ее. Больше не о чем говорить.
– Ха! Это не та же самая трава!
– Трава как трава – мы не можем ждать, пока вы станете доказывать обратное. Желаю вам всего наилучшего, прощайте! – Взяв лошадей под уздцы, Эйлас и Татцель стали спускаться к третьему ярусу. У них за спиной послышался яростный вой, завершившийся градом проклятий, после чего мелодичный голос позвал их:
– Эйлас! Татцель! Вернитесь!
– Не обращай внимания! – предупредил Эйлас свою спутницу. – Даже не оборачивайся!
– Почему нет?
Эйлас опустил голову и слегка наклонился:
– Ты можешь увидеть что-нибудь, что тебе лучше было бы не видеть. Так мне подсказывает инстинкт – а я научился ему доверять на горьком опыте.
Татцель с трудом преодолевала любопытство, но в конце концов послушалась Эйласа, и вскоре они уже не слышали никаких призывов.
Спуск оказался крутым, лошади продвигались медленно; когда они наконец спустились на третий ярус Сходней, было уже два часа пополудни. И снова их окружал приятный, напоминающий парк пейзаж – деревья, пестрящие цветами луга с отдельными порослями высокой травы и кустарника, извилистые ручейки, местами образовывавшие небольшие запруды.
Эйлас с любопытством взирал на безмятежный ландшафт:
– Перед нами ступень, о которой заботится бог Спирифьюме – и, судя по всему, он знает свое дело.
Татцель смотрела по сторонам без интереса.
Через полчаса, проезжая через дубовую рощу, они спугнули молодого кабана, рывшегося в корнях в поиске желудей. Эйлас тотчас же вложил стрелу в лук и произнес:
– Спирифьюме, если ты придаешь этому животному особое значение, пусть оно отпрыгнет в сторону – или, если ты предпочитаешь, отклони мою стрелу в полете. – Он выпустил стрелу, и она поразила кабана в самое сердце.
Эйлас спешился и, пока Татцель брезгливо смотрела в сторону, сделал все необходимое; вскоре лучшие куски дичи были уже нанизаны на прутья и готовы к перевозке.
Не забывая о предупреждении Квида, Эйлас громко сказал:
– Спирифьюме, мы благодарим тебя за щедрость!
Эйлас моргнул: что-то произошло. Что именно? Солнечный свет на мгновение стал радужно-переливчатым? Одновременно прозвучала сотня тихих гармоничных аккордов? Эйлас обернулся к дочери герцога:
– Ты что-нибудь заметила?
– Мимо пролетела ворона.
– Никаких радужных бликов? Никаких звуков?
– Нет, ничего.
Двинувшись дальше, они заехали в лес. Заметив в стороне россыпь мягко-темных аппетитных сморчков, Эйлас придержал коня, спешился и подал знак пленнице:
– Слезай! У тебя больше не болит нога. Поможешь собирать грибы.
Татцель молча присоединилась к нему, и некоторое время они собирали грибы – не только сморчки, но и нежные молодые чернильные грибы, золотистые лисички, опята, крепкие шампиньоны.
И снова Эйлас вслух поблагодарил Спирифьюме за щедрость, и снова они поехали вперед.
Когда до захода солнца оставалось еще часа два, они приблизились к краю третьего яруса – дальше начинался опасный крутой спуск. Теперь значительную часть пейзажа на севере занимало озеро Кийверн. Его блестящую поверхность усеивала дюжина поросших лесом островков – на паре островков виднелись разделенные проливом руины древних крепостей. Воздух между крепостями дрожал, словно переполненный памятью о тысячах приключений, скорбей и радостей, романтических мечтаний и кошмарных злодеяний, рыцарской доблести при свете дня и ночного предательства.
Сегодня Эйласу не хотелось снова скользить по осыпям, едва удерживаясь на ногах. Квид рекомендовал устроиться на ночлег именно на третьем ярусе – по всей видимости, это был самый разумный совет. Повернув в сторону, Эйлас выехал на небольшую поляну, куда из леса вытекал ручей; здесь он решил устроить привал.
Спешившись, он вырыл неглубокую яму, наполнил ее дубовыми сучками и развел в ней огонь. Над ямой он соорудил треножник, подвесил под ним котелок, а сверху укрепил прутья с нанизанным мясом – так, чтобы Татцель могла время от времени поворачивать прутья по мере того, как мясо поджаривалось, а жир скапливался в котелке. В кипящем жире можно было поджарить грибы; Татцель было приказано их почистить и нарéзать. Угрюмо подчинившись неизбежности, девушка принялась за работу.
Эйлас привязал и расседлал лошадей, установил палатку и соорудил подстилку из травы, после чего, вернувшись к огню, сел, прислонившись к стволу лавра, с бурдюком вина под рукой.
Татцель стояла на коленях у костра; ее черные локоны были перевязаны лентой. Вспоминая время, проведенное в замке Санк, Эйлас пытался представить
