Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Постепенно Карлману стало казаться, что реальность снова размывается туманом. Но на этот раз завеса была прозрачна, как водопад: если пройти сквозь нее, то увидишь под ясным звездным небом землю пологих светлых холмов, наполненную той же магией, что и вьюнки, листья и плоды, вырезанные в камне, которые показывала ему Гризельда в подвалах замка. Если это действительно творения народа хульдов, то подземные обитатели на самом деле ходили не среди корней, а под небом, и куда более высоким, чем у квенделей.
«Из ночного неба, словно из болота, рвется к нам на землю Дикая Охота!» – с противоположной стороны донеслось пение, такое дерзкое и вызывающее, что чудесный зимний мираж, созданный Хелмлингами, рассыпался: словно сверкающая глыба льда упала с огромной высоты и, ударившись о скалу, разлетелась на тысячу осколков. Снова затрубили рога, их призыв смешался с громким лаем собак. Зрители с радостью обратили внимание на Моттифордов: их выступление было очень интересным.
Не обрадовался только один квендель.
– Тролль их побери, почему они поют эту песню так, будто она принадлежит им? – Даже из-под маски возмущенный голос старика Пфиффера прозвучал достаточно громко, чтобы спутники смогли разобрать его в окружающем шуме.
– Хотя мне не очень нравится эта песня, она все же не принадлежит никому. Ее может петь кто хочет, – упрямо заявила Тильда. Она привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть, и коричневая мантия ее грибного костюма вздулась колоколом.
– У этой песни есть хозяин, уж будьте уверены, – мрачно ответил Одилий. – Ни одному квенделю не стоит петь ее по легкомыслию.
– Но ее пел и хранитель моста из Запрутья. Так сказал один квендель из «Старой липы», – вдруг вспомнила Гортензия. – Моттифорды, должно быть, ее запомнили. Хотя лучше бы они запомнили что-то другое, а эти отвратительные маски оставили лежать на чердаке.
– В любом случае, и песня, и наряды их вполне уместны, пусть они, к счастью, еще не мертвецы, – медленно произнес мельник и тут же умолк, как и большинство зрителей, которые постепенно осознавали, что происходит наверху и что приближается к яркому блеску кавалькады Хелмлингов, как ночь ко дню.
Моттифорды вышли охотничьим отрядом – хищные фигуры в мрачных плащах, все до единого верхом. Из их масок дружелюбными можно было назвать только две соколиных, остальные же сверкали оскаленными зубами и злобно горящими глазами. Квендели сжимали луки и колчаны со стрелами из черных вороньих перьев, и, поскольку отряд был большим, вскоре стало казаться, что на площадь наступает вражеская армия.
Рядом со всадниками бежали оруженосцы с факелами и длинными копьями. На некоторых из них были рогатые черепа баранов, козлов и косуль. Странное совпадение – видимо, жители Краппа тоже повстречались со зловещими столбами и даже решили воплотить этот образ. Однако наиболее грозное зрелище представляли собой семь всадников впереди во главе с Гизилом Моттифордом в образе рычащего зверя с настоящей волчьей шкурой на плечах. На своем прекрасном пони владелец Краппа выглядел столь грозно и величественно, что зрители в первых рядах даже отступили на несколько шагов.
Вокруг стало заметно тише, и квендели принялись неуверенно переглядываться при виде вожака и шестерых охотников, ехавших с ним. Среди них был еще один волк и два жутких вепря – наверняка три сына Гизила. О том, кто скрывался под маской медведя в лохматой шкуре, можно было не гадать: рядом с его пони бежал огромный волкодав, который пошел бы только за хозяином. Потом появился олень с причудливо закрученными рогами и мертвыми глазами и, наконец, зловещего вида голова совы над узкими плечами. Только квендели из Зеленого Лога знали, что это Эмбла, и им было неприятно видеть нежную дочь Лауриха в окружении ужасных масок в кавалькаде охотников. Вокруг сновали двадцать гончих, скуля и тявкая. Тоби, терьер Гизила, сидел в седле перед хозяином.
– Это тоже не случайность, – сообщил своим спутникам старик Пфиффер. – Гизил и его слуги наверняка рылись не только в забытых сундуках, но и в старых письменах. На юге есть легенда о призрачной кавалькаде у подножия Туманных камней: о том, как потерянные сыны великого народа выезжают спустя много лет из горного ущелья. У их предводителя на лошади была маленькая собачка. Кто сойдет с лошади прежде, чем пес выпрыгнет из седла на землю, тот рассыплется в прах – так им было обещано. Но собака так и не спрыгнула.
– Значит, мы должны быть благодарны за то, что не рассыпались в прах, когда Тоби вывел нас из этого ужасного лабиринта, – предостерегающе произнесла амбарная сова, намекая на то, как сильно не одобряет байки Одилия о далеком прошлом.
– Я думаю, это Райцкер спас нас тогда, – сказал Карлман. – Где же он?
Свет факела неуверенно плясал по страшной морде кабана, а слова, доносившиеся из-под маски, звучали с сердечной теплотой:
– Там, где хочет. Кот идет своей дорогой, и она точно не приведет его в центр ярмарочной площади Баумельбурга.
Карлман робко взглянул на Одилия сбоку. Он избегал смотреть на маску Пфиффера с тех пор, как умерла его мать. Теперь же с удивлением понял, что маска не кажется ему такой отталкивающей, как пугающие лики из сторожки Краппа. Она излучала благоговейную силу древнего создания и огромную мощь, но в ней не было ничего по-настоящему злого. Впервые молодой квендель понял, почему старик Пфиффер мог годами смотреть на нее, повесив над камином.
«Может быть, мне стоит спросить его о рогатом существе с когтистой рукой», – подумал Карлман, вспомнив шрам, который, как ему казалось, он видел несколько часов назад.
Недавно пережитое он тащил словно тяжкий груз, отнимающий силы, который навалился на его разум вместе с другими странными явлениями с момента отъезда из Зеленого Лога. Ничто уже не казалось определенным. Карлман даже не совсем понимал, что мешало ему открыться друзьям, хотя и страдал от гнетущего ощущения затаившейся опасности, чьи нарастающие признаки видел прежде. Казалось, смертельная ловушка постепенно захлопывалась, а они все танцевали и топтались, как наивная добыча, шли прямиком в давно подготовленную яму.
Карлман вздрогнул, услышав горестный вопль. Где-то в рядах зрителей во весь голос плакал ребенок, который, должно быть, пришел в ужас при виде страшных охотников. С самого появления Моттифордов толпа казалась напряженной и настороженной. Если бы они не знали, кто на самом деле скрывается за пугающими масками, никто бы не остался на месте, все бы разбежались, не дожидаясь, пока черный волк отправится на охоту. После совета
