Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
– Ох ты, Уилфрид, – фыркнула Тильда Биттерлинг и стала искать в своем грибном наряде носовой платок, – ты пылишь как старый гриб-дождевик.
– Это все мука, – радостно отозвалось каменное лицо. – Самая обыкновенная мука, в конце концов, я мельник, а мучной пылью можно отполировать любую ткань.
Затем из переулков, ведущих на площадь, донеслись звон и пение, и зрители стали проталкиваться навстречу этим звукам, возвещавшим о скором прибытии Марша колокольчиков. Процессия из Жаворонковой рощи оставила позади последний склон и теперь поднималась из деревни по самой широкой тропинке. Вдоль всего пути горели факелы, в окнах домов светились с кривыми ухмылками выдолбленные тыквенные головы и фонари. Светили они и в садах, сияли на столах и стенах, висели на живых изгородях и деревьях. По обочинам дороги выстроилась такая плотная толпа в масках, что Марш колокольчиков с трудом пробился в середину.
Все участники процессии были одеты в цвета леса. Звонари закутались в длинные зелено-коричневые плащи, надели маски из коры и венки из листьев и хвороста. Они размахивали палками с крошечными колокольчиками, свисавшими с ветвистых концов словно серебряные ягодки, и вскоре над головами всех квенделей, марширующих или наблюдающих, в темное ночное небо поднялся нежный мелодичный звон.
На этот раз звезды не ответили на праздничное выступление мерцанием и переливами; облака нависали так низко, что казалось, будто дым от вспыхивающих факелов сливается с краем туманной пелены.
Появились барабанщики с выдолбленными из дерева дисками, обтянутыми звериными шкурами, и под удары их барабанов и звон колокольчиков квендели бессчетными голосами затянули старую маскарадную песню Холмогорья.
Шляпка с ножкою грибная,
Колокольчики звенят.
Маска, шкура меховая,
Что это за маскарад?
Дерево, рога и клювы —
Вот процессия какая
По дороге, глянь, идет
В ночь…
Столько лиц веселых рядом,
В отблеске огней.
Нам прогнать бы зиму надо
И забыть о ней.
Под барабанов дробь
В пламени костров
Сгинет пусть зима
Прочь.
Квендели из Зеленого Лога и Энно пошли вместе с толпой, а Гизил Моттифорд и его егерь Лаурих вернулись с двумя собаками в трактир, где жители Краппа намеренно не торопились с последними приготовлениями. Моттифорды стремились выйти торжественной кавалькадой одновременно с Хелмлингами, когда явится Марш колокольчиков – кульминация праздника.
Две старинные семьи соревновались между собой в том, кто оставит в Баумельбурге самое сильное впечатление. Жителей же Квенделина ничто подобное не волновало, как правило, они появлялись, когда хотели и откуда хотели. Однажды даже получилось так, что они не пришли до рассвета, потому что по дороге устроили пир где-то на берегу Холодной реки или у буковой рощи, и в этом году никто пока не видел ни одной копны рыжих волос, выглядывающих из-под маски.
– Давайте отойдем в сторону от дороги! – неожиданно крикнул спутникам Биттерлинг и свернул влево от самого большого потока масок. – Отсюда открывается хороший вид, но мы не в самой толчее. Здесь живут две сестры Кремплинг, Иза и Камилла. Карлман, ты должен их помнить, они дружили с твоей матерью. Думаю, никто не будет против, если мы пройдем через их сад, хотя мне кажется, что они уже ушли.
Договаривая, Биттерлинг вошел в садовые ворота дома, увитого диким виноградом; узкий участок выходил на главную площадь. Остальные последовали за Звентибольдом и оказались в небольшом саду среди ухоженных клумб, где почти не было снега. На излете осени здесь еще цвели последние розы и георгины, которые можно было разглядеть только благодаря красноватому свету фонаря над входной дверью. На одной из клумб мерцала тыквенная голова, насаженная на три бобовых стебля. Выглядело это жутковато, и, несмотря на праздничную суету в Баумельбурге, тихий дом по другую сторону забора показался Гортензии странно пустынным и даже немного враждебным.
Она с легким подозрением выглядывала из-под совиной маски: болтливые сестры Кремплинг хоть никогда никому не угрожали, но порой раздражали. В окнах света не было. Конечно, Иза и Камилла уже гуляли на площади, иначе гости обязательно бы их встретили в саду. Поэтому пока было решено постоять за оградой сада, слушая раздававшийся неподалеку громкий звон колокольчиков.
По всем тропинкам, улицам и переулкам приближались кавалькады из разных уголков Холмогорья.
Квендели в рыбьих масках, покрытых серебристой чешуей, пришли из Парасоля и деревень у Голубого озера. Отдельной стайкой порхали призрачные создания в воздушных нарядах под вуалями – гости явились от Туманных камней, уединенной горной гряды с сомнительной репутацией. С противоположной стороны, от Восьми Воронов на северо- западе и развалин замка над Холодной рекой, на праздник слетелись черные птицы – жители Вороньей деревни явились в искусно вырезанных масках с массивными клювами и в блестящих мантиях с черными перьями. Некоторые привязали на руки крылья и взмахивали ими вверх-вниз, как будто собирались улететь. А вот жители Болиголовья и Мхов на западе особенно гордились своими пышными садами, поэтому, как всегда, появились в костюмах цветов, фруктов и даже овощей.
Жители Звездчатки особо отличились. Прибытию их кавалькады предшествовала волна тумана, неожиданно хлынувшая на площадь из переулка. Оживленные зрители впервые неуверенно запнулись. Раздался ропот, перешедший в яростный кашель, потому что из пелены дыма появились ряженые бегуны, которые размахивали железными корзинами с тлеющими в них влажными моховыми подушками. Разумеется, эту славную идею придумал не кто иной, как Дрого Шнеклинг, хозяин трактира «Туманы Звездчатки».
Постепенно из мшистого тумана выплывали бесформенные фигуры, и встречал их тревожный шепот. Они напоминали снопы сена – такие валяются на полях во время сенокоса и жатвы. Зрители в первом ряду догадались, что это огромные охапки шелестящих камышей, сложенных так плотно, что под ними не было видно самих квенделей. Из камышовых снопов торчали скрюченные голые ветви, но хуже всего было то, что там встречались и останки животных: длинные клювы цапель или аистов, растрепанные птичьи крылья и кости, нанизанные на цепи. Кто-то даже прикрепил собачий череп к верхней части камышового снопа – и получилась голова, очень похожая на волчью.
– Мерзкие поганки, – с горечью и отвращением произнес Звентибольд, – это, должно быть, приготовил наглый хозяин трактира вместе с Изенбартами. Удивительно, до чего Ада и Грифо дошли в своем рвении. Они держали все в тайне и обращались только к
