Бессмертный двор - Павел Сергеевич Иевлев
Глава 26
Бессолнечное затмение
— Тебе очень плохо? — участливо спросила Марва.
— Я выдержу, — ответила Минтара. — Не надо было ради меня всё бросать…
— Ещё как надо! Я бы расспрашивала Жозефу бесконечно, но она сидит в Ясан Кхоте давно и никуда оттуда не денется, а ты можешь умереть!
Кабина «Ходули» слегка раскачивается, шагоход целеустремлённо топает через Жендрик. Марвелотта сидит за рычагами, глядя в освещённое передними фонарями пространство. Увы, автоматическое огибание препятствий, которым пользовалась Жозефа Медвуль во время своего побега из Жендрика, теперь почти не работает, и аппарат надо постоянно контролировать. Ничего удивительного — с тех пор шагоход успел изрядно побегать. Жозефа немало покаталась на нём по Дулаан-Заху, изучая остатки перинарских конструкций. Потом спрятала в подземельях разрушенного замка, которому через столетия предстояло стать латифундией Тенебрис, а затем, пробравшись под личиной в Бос Турох, наняла Лодочника и отбыла в Диаэнкевал. Путешествуя через Край, она прониклась величием этого странного места, которое есть одновременно жизнь и нежизнь, пространство и непространство, материя и энергия, разум и безумие. Она потратила столетия на его исследования, и всё это время будущая «Ходуля» пылилась в подземельях. Вернувшись на Дулаан-Зах почтенной учёной дамой (или безумной старухой, как считают многие), Жозефа забрала шагоход и отправилась на нём в Ясан Кхот, но, немного не дойдя до шпиля, он встал, не то сломавшись, не то истратив последнее топливо. Долгие годы под открытым небом посреди токсичных испарений Жендрика не пошли ему на пользу, и, чтобы доставить махину в поместье, Теодану пришлось нанимать драконолюдов, известных старьёвщиков и сборщиков металлолома. Они разобрали «Ходулю» на части и тайно перевезли на своих повозках в латифундию, где отец, не без помощи Кованого, собрал её обратно. То, что её после стольких приключений удалось поставить на ход, само по себе чудо, и удивляться тому, что работает не всё, не приходится.
Минтара сидит в соседнем кресле, исхудавшая и бледная, что в случае темнокожей драу означает пепельно-серый цвет. Она не жалуется и терпит, но Марвелотта поглядывает на неё со всё большей тревогой.
— Давай я посижу у тебя на коленках, — предлагает Шмыгля, — сразу станет легче! Мы, табакси, знаешь, какие лечебные?
Она пристраивается рядом, драу машинально гладит её по пушистой белой голове с чёрным пятном на лбу, кошечка тихо мурлычет.
— Держись, сестрёнка, — говорит Марва, — скоро доберёмся. Раз излучение светила помогло Жозефе, то и тебе поможет. Световые линии Бос Туроха теперь не работают, но у нас в поместье есть своё, ничуть не хуже. Отправлю тебя загорать на отцовской башне, поближе к солнышку, будешь сидеть, пока не прожаришься до готовности!
— Ты заботишься обо мне так, как будто правда считаешь сестрой, — через силу улыбается драу. — Почему? Мы ведь чужие.
— У меня почти нет близких. После смерти родителей остался только брат. Так что я не стану разбрасываться сёстрами, пусть и двоюродными! Можешь не сомневаться, солнечные ванны тебя вылечат! Будешь самая загорелая драу на всём Альвирахе!
— Мне никто не помогал с тех пор, как я оказалась внизу, — покачала головой Минтара. — Я ценю твою заботу и постараюсь не умереть, чтобы иметь возможность отплатить за неё.
— А мою? — обиженно спросила Шмыгля. — Мою не ценишь, что ли? Я тут уже измурлыкалась вся!
— И твою, конечно, — серьёзно ответила драу. — Ты очень лечебная табакси.
Дарклина Мракориса, Марвиного дядю и Минтариного отца, они высадили посреди Жендрика, неподалёку от подземного города драу, где у него оказались какие-то таинственные дела. Теперь в Ходуле их трое — две девушки и кошечка.
— Смотри, — воодушевляет двоюродную сестру Марвелотта, — уже виден свет нашего светила! Вон, там, прямо по курсу! Мы почти приехали! Очень больно?
— Да, — впервые призналась драу. — Очень. Как будто моё тело пожирает само себя. Но я продержусь.
— Ты сильная, ты справишься. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Надо было сразу мчаться, как только Жозефа рассказала про действие света.
— Ты и так отказалась ради меня от многого, — качает головой Минтара.
— Ничего, она рассказала мне самое главное — как работают светила и чего не хватало отцу, чтобы восстановить Ясан Кхот. Оказывается, когда шпиль грабили завоеватели, то утащили фокусировочные кристаллы. Они не знали, что это и зачем, просто увидели красивые прозрачные камни и забрали их, чтобы продать. Большая их часть оказалась у ондоров, куда делись остальные — неизвестно.
— И что это значит? — вяло спросила Минтара.
— Что для того, чтобы зажечь солнце над Ясан Кхотом, придётся погасить светила в Бос Турохе.
— А, ну тогда неудивительно, что твоих родителей убили. С такими-то идеями…
— Отличная идея! — возмутилась Марва. — Всё рассчитано! Если зажечь большое светило над Ясан Кхотом, то его хватит на весь Дулаан-Зах! И в отличие от тех мелких, что в Бос Турохе, оно будет немагическим! То есть как бы ни ослабел Край, мы не замёрзнем в темноте! О чём тут вообще думать? Выбор очевиден!
— Для тебя, — покачала головой Минтара. — Но не для тех, кто владеет Бос Турохом. Это даже мне, просидевшей большую часть жизни в подземелье, понятно. Светила в Бос Турохе слабые, но принадлежат лично им. Они решают, кто получит свет и тепло, а кто нет. Это власть, сестра. За власть убивают. Всегда.
* * *
Толпу, бредущую по дороге, встретили уже за пределами Жендрика. Закутанные в тёплую одежду, замотанные в одеяла и просто тряпки, со скарбом на ручных тележках и узлами на плечах, они идут плотной группой, укрывая телами от пронзительного ветра детей. Когда «Ходуля» поравнялась с ними, Марвелотта с ужасом поняла, что это фирболги — их работники с латифундии. Дёрнув рычаг тормоза, она побежала к трапу, схватив только куртку с вешалки.
Спустившись на землю, увидела, что беженцы просто идут мимо, не обращая внимания ни на неё, ни даже
