Из глубин - Вера Викторовна Камша
Лошадь отстала, может, нашла еще живую траву? Показался вековой каштан, Дику почудилось, что меж узловатых корней сидит огромная собака, но это был камень. Большой, серый, недоверчивый. Он кого-то ждал, долго, очень долго.
Аллея уперлась в лестницу, пологие ступени замела жухлая листва. Сквозь сухой, навязчивый шорох проступил плеск воды – Дикон все-таки дошел до источника. Луна висела над самой головой, заливая старую террасу снятым молоком, к подножиям статуй жались черные тени. Словно кошки.
Юноша невольно залюбовался застывшим в танце крылатым созданием, неуловимо напоминавшим Катари, но исполненным счастья и радости. Какая красота, и как непохоже на украшавших дворцы и парки дев и воинов! Нужно заказать для Надора копию и поставить на скальном выступе, что напротив главной башни. Наверняка мраморную танцовщицу привезли из Гальтары. В древности эориям являлись бессмертные красавицы, одаривая избранных своей любовью. Они и сейчас спускаются в брошенную столицу, но там пусто. Только камни помнят и о любви, и о ненависти; камни не забывают ничего.
Вновь послышался стук копыт, но Дикон не оглянулся, зачем? Утром рабочие поймают беглянку, а пока пусть гуляет в свое удовольствие. Налетевший ветер пах дымом, снегом и хвоей. Шум воды стал громче, заметались причудливые тени, жаловались на грядущие холода деревья, смеялись звезды, каменная девушка с кошачьей головой вскидывала гибкие руки в вечном танце, на белой шее алело ожерелье из рябины. Кто-то пошутил, но вышло красиво.
На растрескавшиеся плиты, медленно кружась, опустился одинокий лист, запах дыма стал острей и грубее. Ричард поднял голову – вокруг луны мерцал радужный ореол, предвещая мороз. Захотелось домой, в тепло, и юноша ускорил шаг.
Лунный свет лгал, ваза оказалась дальше, чем обещали глаза, и у нее отчего-то были две тени. Какие глупости, темное пятно на светлом камне не тень, а их с Валентином кровь. А он что думал? Что стражники кинутся отмывать мрамор? Ничего, пойдут дожди, и кровь уйдет в землю вместе с горькой осенней водой.
Лошадиное ржание было неожиданным и чудовищно громким. Ричард едва успел отскочить, как мимо, высекая из древних плит искры, пронесся темный силуэт. Моро?! Неужели Робер его отпустил? Или черный змей сбежал? Жеребец прижал уши и принялся долбить копытом камень. Вырвавшийся на свободу мориск-убийца – это страшно, а мориск-убийца, потерявший хозяина? Моро злобно фыркнул и двинулся вперед. Неужели знает? Ерунда, что может понимать лошадь?!
Ричард выхватил пистолет – умирать под копытами он не собирался. Вороной замер возле кровавой лужи, вытянув узкую морду. Черная статуя, затесавшаяся среди белых.
– Это не то животное, которого следует опасаться. По крайней мере, вам, – Валентин Придд в мундире теньента вышел из-за проклятой вазы, нагло блеснула орденская цепь.
Моро обернулся, вбирая ноздрями чужой запах, и вдруг предательски ткнулся мордой в затянутое черным сукном плечо. Придд улыбался, положив на холку скакуна холеную руку. Он стал старше и веселей. Если б не улыбка, Ричард еще мог бы простить.
Юноша сам не понял, в кого целится – в мориска или в Спрута. Сухо щелкнул курок. И все.
– Осечка, – в лунном свете глаза Валентина, как и глаза Моро, отливали лиловым, – но следующая глупость у вас может и получиться.
– Моей следующей глупостью будете вы, – отрезал Ричард, – света здесь довольно. В позицию!
– Молодой человек, – бросил Придд, – это место опасно, по крайней мере для вас.
– Прошлый раз оно оказалось опасным для вас.
– Прекратите, – поморщился Валентин, – и уходите, пока не поздно. Нам делить нечего.
– Трус!
– Сильно сказано, юноша, – рука в черной перчатке перехватила уздечку Моро, знакомо блеснули сапфиры. – Благодарю за помощь, граф. Ричард, отправляйтесь домой.
– Я не уйду! – отрезал юноша, понимая, что он один против Валентина, сбежавшего Ворона и мориска. Робер предал сюзерена, как и Придд, но Алва не должен добраться до армии, иначе конец всему: Альдо, Талигойе, любви…
– Вам же хуже, – заметил Ворон, он был таким, как всегда: сильным, уверенным и насмешливым.
Ричард, сам не понимая, что делает, вновь нажал на спуск. На этот раз подвел не пистолет, а рука: пуля врезалась в вазу, Ворон пожал плечами и, не глядя на бывшего оруженосца, вскочил на коня. Придд ухватился за руку маршала и пристроился за его спиной. Моро издевательски заржал, взмахнул роскошным хвостом и тронулся неспешной рысью.
– В седло, Окделл! Мы их догоним!
Вылетевший из ночи всадник осадил скакуна рядом с Ричардом, под уздцы он держал Сону. Юноша отшвырнул разряженный пистолет и вцепился в поводья.
– Уходят… Скорей!
Ричард послушно пришпорил мориску, та рванула с места в карьер. Миг – и залитая луной площадка с лужей высохшей крови осталась позади. Ричард оглянулся, его спутник – Симон Люра – засмеялся и погладил алую перевязь. Сона вскинулась на дыбы, замолотила в воздухе копытами, одно из них было белым. Люра выругался, что-то рухнуло в жухлые листья, безголовый, однорукий обрубок поудобней перехватил поводья, остро запахло кровью…
2
– Монсеньор, что с вами? Монсеньор, проснитесь!
Какой отвратительный запах! Леворукий бы побрал лекаря с его настойками… Ричард с усилием приподнялся на локтях.
– Что случилось, Джереми? Который час?
– Три четверти двенадцатого. Позволю заметить, у монсеньора сильный жар. Я разбужу лекаря.
– Разбуди.
Это всё бред, самый обычный бред. Хорошо, что он видел всего-навсего Люра, могло быть и хуже. Ричард сел в постели, глядя прямо перед собой. Все-таки правильно он заменил кабаньи головы портретами… Как все-таки святой Алан похож на отца! Одно лицо, разница лишь в доспехах и в оружии. Даже витраж за спиной один и тот же, старый надорский витраж с вепрями.
– Сударь, ну зачем же вы сели? – вкатившийся в комнату врач был полусонным, но исполненным укоризны. – Вам надо лежать, иначе может начаться заражение.
– Я лежу, – буркнул Ричард. Спорить не хотелось, валяться с лихорадкой тем более. Если Придд явится ко двору раньше, могут подумать, что победитель – он.
– Сейчас я приготовлю успокоительное питье, – заверил мэтр Хелльбах, – и вы уснете.
– Хорошо. – В сон клонило без всякого питья, но вдруг опять приснится кошмар? – Признаться, я видел дурной сон.
– Больше дурных снов не будет, – врач остервенело затряс стеклянную бутыль, – только покой. Вам нужен покой, герцог, и вы спокойно уснете. Все будет хорошо, хорошо и спокойно.
Лекарское бормотание убаюкивало; Дикон откинулся на подушки, сонно разглядывая собаку, которую гладил святой
