Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова
Через миг пылающая фигура с воем заметалась по краю обрыва. Сородичи шарахались от нее, даже не пытаясь помочь. Вскоре горящий человек оступился, рухнул вниз и только тогда затих.
– Стреляйте! – закричал старик, воздевая руки. – Бейте его копьями! Ещё, ещё! Копьями бейте!
И вновь воздух наполнился мельканием разящих огней – и снова все мимо! Анка развернулся, взмыл по спирали и снова налетел на врагов. Теперь он ринулся в середину толпы лучников, как орел на добычу. Таким Кайя мужа еще не видала. Лицо утратило все человеческие черты, изо рта рвался хриплый клекот, а растопыренные когти внушали ужас. Черной молнией упав в толпу, он выхватил еще двух саами, мгновенно растерзал их и напал на Сельгу. Та каким-то чудом вывернулась из смыкающихся когтей и спрыгнула с обрыва в пропасть.
Человек не должен был пережить такой прыжок… Если бы очень повезло – переломал бы спину и ноги… Однако Сельга приземлилась прямо на тропу неподалеку от тех кустов, где спрятали Кайю, перекатилась и вскочила на ноги целая и невредимая.
– За мной! – крикнула она подросткам.
И огромными прыжками понеслась вниз по тропе.
«Этого не может быть, – думала Кайя, трясясь на спине похитителя. – Она заколдована!»
Сообразив, что ей уже не зажимают рот, Кайя набрала побольше воздуха и заорала:
– Анка! Я здесь!
От крепкого удара в ухо у нее зазвенело в голове и помутилось в глазах.
Но Анка, терзавший врагов на утесе, то ли почуял, то ли услышал. Распахнув крылья, он взвился в воздух и понесся в погоню.
Пожар наверху перекинулся с гнезда на деревья. Сосны загорались одна за другой, вспыхивая так, будто перед этим пол-лета не было дождей. Деревья раскачивались от горячего восходящего ветра – казалось, они размахивают руками и пытаются спастись.
«Что за колдовской огонь? Почему не гаснет?» – думала Кайя.
В следующий миг ее муж вновь налетел на Сельгу. Но та, отскочив, нанесла ему такой удар, что тун, кувыркнувшись в воздухе, ударился о скалу.
Какие чары дали Сельге нечеловеческую силу? Да и прочие проклятые неслись, словно вовсе не знали устали. Те, кто остался на утесе, уже догоняли передних. Даже злобный дед уже был тут и торопливо снаряжал лук.
– Растяпы, – ворчал он, – все сам, все сам…
«Что с ним? – в страхе подумала Кайя, глядя на старика. – У него… крылья?»
Воздух дрожал вокруг старого саами, будто размывая его облик… Короткие рога… когтистые лапы…
«Да нет… Не может быть…. Он же умер! Кумма убил его!»
Додумать она не успела. Вскинув лук, дед прицелился в Анку и спустил тетиву.
– Анка, здесь мертвый сейд! – пронзительно крикнула Кайя.
Но было уже поздно. Огненная стрела пронзила туна в воздухе и пригвоздила к стволу могучей сосны.
– Добивай, живо! – крикнул дед – вернее, тот, кто скрывался под мороком.
Анка рванулся, пытаясь освободиться, но ему не хватило времени. Град огненных стрел обрушился на него, поджигая перья. Вскоре тун полыхал весь, от крыльев до лап, и из этого сгустка огня несся крик то ли ярости, то ли боли.
И на этот крик отозвались голоса с неба.
Проклятые, увлеченные расправой над Анкой, не заметили, что к нему, пусть и запоздало, подоспела подмога.
Весь род Кивутар обрушился на проклятых, словно стая хищных птиц. Даже невероятная сила, наколдованная мертвым сейдом, никого не смогла защитить. Туны молча и беспощадно хватали проклятых, бросали в воздух, швыряли о скалы, разрывали в полете. Те пытались разбегаться, даже не пробуя вступать в бой. Кайя ощутила страшный рывок и взлетела в небо вместе с подростком, что ее тащил. Отрок разжал руки, с криком рухнул вниз и пропал в лесу, а она устремилась ввысь.
– Кайя, это я, Тиниль, – раздался знакомый голос. – Ты цела?
– Анка! – рыдая, отозвалась Кайя. – Спасайте Анку!
Вскоре из числа проклятых остались в живых лишь Сельга со стариком.
– Укко, – задыхаясь, прохрипела женщина, – нам не уйти.
– Не нам, а вам, – проскрипел тот. – А что мне надо, то уже сделано.
Воздух задрожал вокруг него… и, скинув обличье старого саами, мертвый сейд исчез – провалился под землю, будто она всосала его.
В тот же миг острые туньи когти схватили Сельгу, подняли в небо, круша ребра, и бросили на острый утес…
Но когда тело Сельги разбилось о скалы, она уже была мертва. Сердце ее остановилось еще в полете. Сила, которой наделил ее колдун для последней битвы, выпила из нее всю жизнь досуха.
Стая тунов возвращалась в гнездовье. Позади осталась горящая гора. Сосны на вершине казались полностью созданными из пламени. Они качали огненными кронами и, казалось, тоже вот-вот взлетят.
* * *
– Это все ты виновата, бескрылая! – закричала Яннэ, поднимая голову. – Все из-за тебя!
Страшно было смотреть на ее искаженное, залитое слезами лицо. Но еще страшнее было смотреть на Анку. На то, что осталось от чернокрылого царевича-туна.
– Отвернись, сестрица, – шептала Тиниль, оттаскивая Кайю, – не надо тебе видеть его таким…
Но Кайя вырвалась и протиснулась туда, где собрались старшие туны рода Кивутар, туда, откуда накатывал страшный запах жженых перьев и горелого мяса.
На ровной площадке перед гнездом Яннэ лежал почерневший остов большой птицы. Старые туны стояли вокруг него и что-то хором бормотали, прикрыв глаза. Под их ладонями, простертыми над телом Анки, мутнел холодный воздух.
Кайя застыла, не в силах ни зажмуриться, ни отвести взгляд.
Тиниль все тянула ее назад.
– Не мешай им, – прошептала она, – это колыбельная… Он сейчас не страдает…
Молодая тунья оттащила Кайю в сторону и обняла ее. По щекам Тиниль струились слезы.
– Как ты сама? Не ранена? Как ребенок?
Кайя нетерпеливо отмахнулась. Она не пролила ни слезинки; кровь бурлила в ней, требуя немедленного действия. Бежать, спасать! Но куда, как?!
Высмотрев среди тунов Яннэ, Кайя кинулась к ней.
– Акка, что я могу сделать, чтобы твой сын выжил?
Яннэ резко обернулась к ней, словно орлица, готовая терзать врага.
– Ты еще здесь, бескрылая?!
Кайя бестрепетно смотрела ей в лицо. Сейчас ей до своей участи и дела не было – все мысли были о муже.
Поняв это, Яннэ усилием воли согнала с лица судорогу бешеной ненависти.
– Ничего уже не сделать, – жестко сказала она. – Анка погубил себя. Из-за тебя!
– Его заманили в ловушку… – начала Кайя.
– Какая разница! Ему было предначертано
