Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова
Быстро темнело. Слезы Кайи вскоре высохли. Теперь ей было стыдно. Зачем она обидела мужа упреками? А теперь он улетел – а она сидит тут одна в темноте и холоде.
И даже не может согреться у костра. Туны до смерти боялись открытого пламени.
Летом все было проще. Днем ее согревало солнце, а прохладными ночами – устеленное пухом гнездо и объятия мужа.
Но сейчас Кайе было одиноко и страшно. Ей вдруг до одури захотелось оказаться в уютной веже, среди людей. Слушать болтовню женщин и детей, вести мудреные беседы с дедом Куммой… Любоваться игрой языков огня; смотреть, как мерцают и потрескивают угли… Чувствовать себя своей. Важной частью племени, где она уже не сиротка, от которой не знают, как избавиться, а любимая внучка вождя…
Когда вернется Анка? Ночью? К утру?
Кайя решительно забралась в гнездо, ощупью нашла там свой дорожный короб, вытащила кремень и кресало. Набрала сухих сосновых веток, на скальной площадке шагах в десяти от гнезда быстро сложила костерок. Искры ярким звездопадом посыпались на хвою.
Вскоре сырую осеннюю темноту озарил язычок огня.
– Другое дело! – улыбаясь, проговорила Кайя.
Она принесла из гнезда свое единственное наследство – зачарованную медвежью шкуру, – завернулась в нее целиком и устроилась у костра. Жар пламени, будто теплыми пальцами, трогал щеки.
Вся обида на Анку давно прошла. «Я так резко говорила с ним, – с раскаянием думала Кайя. – Зачем-то обвиняла его мать… Анка явно не хотел говорить о Яннэ. Зачем же я так настаивала?»
– Прилетай, любимый, – тихо позвала Кайя.
Она знала, что Яннэ и Анка могут обмениваться мыслями на расстоянии, и ей хотелось думать, что муж услышит и ее зов.
Где-то в ночи шумели невидимые сосны, а живой огонь, которого она так давно не видела, будил давно забытые детские воспоминания.
Кайе вдруг вспомнилась давняя сказка – одна из тех, которые матушка рассказывала ей на ночь.
Это была сказка о двух рыбах. Вернее, сперва они были людьми; они крепко полюбили друг друга, а потом… Тогда, в детстве, эта сказка показалась Кайе очень грустной.
Зато теперь она вспоминала ее с глубоким волнением, и слова сказки сами складывались в песню…
– Стань моей женой, стань супругой моей!
– Дай мне руку, любимый, мы вместе пойдем.
– Ты оставишь свой род, ты разделишь мой путь?
– Куда ты – туда я, всюду буду с тобой…
Кайя так сосредоточилась, подбирая слова, что не заметила, как в воздухе из темноты возникла крылатая тень. Затем другая, третья…
Лишь когда Анка выступил из тьмы в круг света, Кайя вскинула голову.
– О, ты вернулся! – воскликнула она, вскакивая. – Сейчас, погоди, я залью костер…
– Не надо, – сказал тун. – Грейся, любовь моя.
– Но мы все-таки не будем подходить близко! – раздался из темноты знакомый голос.
– О, Тиниль! И ты здесь?!
– И не только я, сестрица. – Пестрая тунья обошла костер с наветренной стороны и обняла Кайю.
– Вы… все прилетели?! – Кайя, радостно улыбаясь, приветствовала знакомых тунов и туний племени Кивутар. – Неужели даже…
– Нет, матери здесь нет, – сказал Анка. – Но она передает тебе вот это.
Он протянул ей длинное острое перо, похожее на черный меч.
Кайя с почтением приняла его.
– Это перо Яннэ?
– Да, маховое. Для тебя.
– Благодарю! Но зачем?
– Помнишь, ты как-то рассказывала о крылатой накидке? Ею владела твоя наставница-гейда с Волчьего взморья…
– Да, у акки Кэрр была накидка-крылья, – с недоумением подтвердила Кайя. – Она летала с помощью этой накидки в другие миры. Чудесные крылья! Она сама сшила их, много лет подбирая перья от разных птиц… Я не стала брать накидку, оставила там, как и все ее наследство, – кроме великой короны, которая сама меня выбрала…
«Наверно, Лемми присвоил накидку и сейчас учится летать с ее помощью, – подумала Кайя. – Да разве справится? Так и унесет его в неворотимую сторону…
– А хочешь сделать себе крылья? – спросила Тиниль.
– Шаманские?
– Почему бы нет? Ты ведь тоже гейда. Попроси своих духов помочь.
– А мы дадим перья, – добавил Анка.
– Но у меня нет духов, только оляпка. – Кайя привычно потянулась к теплому комочку возле плеча. – И шаманить мне сейчас нельзя. Дед Кумма даже не дозволил мне доделать пояс и поселить в него сайво из материнской пещеры. Хотя живые камни сказали, что сайво сами меня выбрали и только ждут… Но я с благодарностью приму ваши перья, – ответила растроганная Кайя. – Когда родится ребенок, я призову духов и наполню крылья ветром трех миров…
– Как знать, – сказала Тиниль, – может, твой ребенок сразу родится крылатым! Ну а если нет – станет нойдой и все равно будет летать. Пусть не как мы, но как летаете вы, шаманы.
И Тиниль торжественно вручила подруге длинное, жесткое коричневатое перо. Вслед за ней каждый из тунов рода Кивутар подходил к Кайе и дарил одно из своих маховых перьев – бурое, рыжее, пестрое, с просинью… Вскоре собрался целый ворох.
И еще перо – черное, последнее, – подарил ей муж.
Потом туны улетели, и Кайя осталась с мужем вдвоем.
* * *
– Не пора ли тебе спать, милая Чайка? – спросил Анка. – Смотри, луна уже взошла высоко! А ты все рукодельничаешь.
– Сейчас-сейчас…
Кайя быстро переплетала тонкие кожаные ремешки, одно за другим накрепко вплетая в них перья.
Вот эта работа по ней! Не упрямые сосновые корни, от которых потом кровь сочится по пальцам…
– Ты решила сделать себе крылья за одну ночь? – улыбаясь, спросил Анка.
– Ну еще немного, еще пару перышек…
– А разве тебе можно сейчас заниматься такой работой?
– Почему бы нет? Конечно, духи следят за мной, но я не стану их призывать, пока не родится наш ребенок. И когда я сплету крылья, то на всякий случай спрячу их подальше от гнезда… Муж, – Кайя подняла голову, – я песню сложила!
– Это хорошо. Я люблю твои песни. Споешь?
– Да, если желаешь. Хотя она очень безыскусная… Это просто сказка, которую мне рассказывала в детстве мать…
– Значит, это уже не просто сказка, – ответил Анка. – О чем же твоя песня?
– А вот послушай. Жили-были парень и девушка. Они полюбили друг друга. Но обе их семьи были против и не благословили их брак. «Не станем жить друг без друга!» – заявили влюбленные. «Тогда уходите, – ответили им родичи. – Живите одни…»
– Совсем как мы, – усмехнулся Анка. – Скажи, милая, эта сказка хорошо кончается? А то обычно у таких историй скверный
