Полуночный охотник - Мария Васильевна Семенова
В пылу спора никто не заметил гладкую черную спину, поднявшуюся из реки подле корабля. Когда плоская голова возникла над бортом, что-то делать было уже поздно.
Огромная черная змея скользнула на палубу…
…и обернулась маленькой лохматой девочкой. Подбежала к окаменевшему Кофе, крепко обняла его – и снова прыгнула в воду.
Тут все, очнувшись, кинулись к борту, едва не перевернув лодью… Но увидели лишь хвост, мелькнувший над водой, и большие круги на воде.
* * *
Лишний топтался на пороге избы. Осматривал тоскливым взглядом двор, берег реки Вьюн, новогородцев, возившихся у корабля… Хвала богам, они выбрались из тех жутких чащоб! Выбрались потрепанные, но, по крайней мере, живые. Как клялся местный старейшина, мало кому это удавалось. Знать, велика была их удача, сильны новогородские боги – вона в какую даль дотянулись!
Но удача удачей, а оттягивать неизбежное было уже невозможно. Нойда почти пришел в себя и уже несколько раз спрашивал про кошель…
Лишний вошел в избу. Приблизился к лавке, на которой полулежал, опираясь на локоть, его названый старший брат.
– Вот, ты спрашивал про шаманское… Я принес.
Пряча глаза, передал нойде поочередно рубаху, шапку, пояс с кошелем, железную птицу, костяную колотушку…
– Я все это нашел в священной избе. Там голова чудища лежала…. А я… схватил все и выскочил!
– Молодец, – рассеянно проговорил нойда, перебирая вещи. – Все сохранил… Погоди-ка…
Лишний вжал голову в плечи.
– …а почему открыт кошель?!
Нойду бросило в холодный пот. Он держал пустую калиту с погасшей пуговицей и чувствовал, как руки начинают трястись.
– Кто… Кто посмел…
– Не казни, старший брат…
– Это ты открыл кошель? – недоверчиво спросил нойда, поднимая глаза. – Ты?!
И что-то такое прозвучало в его голосе, что Лишний опрометью выскочил из избы и кинулся бежать, не разбирая дороги.
Нойда уронил бесполезный кошель, вскочил с лавки и бросился за ним.
– Зачем ты это сделал?! Вернись и отвечай!
Лишний удирал со всех ног. Добежал до реки, помедлил и кинулся в воду.
– Ловите его! – закричал нойда. – Скорее!
Новогородцы, с изумлением следившие за ним, поспешили на выручку. Вскоре брыкающийся Лишний оказался на берегу.
– Ты что задумал?! – схватил его за ворот нойда. – Жизни себя лишить? Нет уж, так просто ты от меня не отделаешься! Отвечай, тупой нож, кто надоумил тебя открыть кошель?! Говори, не то мышью поганой оборочу! Сытью вороньей! Да я тебя…
Саами вдруг поперхнулся, вглядываясь парню в лицо. Тот застыл, испуганно моргая.
– Погоди… У тебя глаза стали зеленые, – тихо произнес нойда, разжимая руку.
Глава 29. Две рыбы
В Похъелу пришла осень. Еще пригревало солнце, но рано пожелтевшие березовые листики первыми говорили: лето кончилось… На южном берегу Змеева моря о близости осени напоминали разве что ночные туманы или холодок, налетавший из темноты после заката. Но здесь, в северных землях, осень подступала со всех сторон и говорила о себе повсюду. И в паутинках, что протягивались от дерева к дереву в пока еще зеленом лесу; и в пестрых сочных грибах, что разукрашивали собой белый мох; и в дыхании ветра, откуда бы он ни дул – с моря, с гор или с усеянных яркими звездами ночных небес.
Кайя сидела на краю большого гнезда, свитого на вершине одинокой горы, и перебирала бруснику. Ягоды она собирала уже много дней и сушила на солнышке. Этой брусники хватит и ее семье, и родичам в селении Куммы… Хватило бы и тунам, которым тяжело собирать мелкую ягоду своими когтистыми лапами, – если бы туны навещали ее хотя бы изредка…
То и дело Кайя поднимала глаза от россыпи ягод и поглядывала вдаль – в сторону озера, куда обычно летал охотиться Анка. Там, за лесами, еле-еле маячил в синей дымке горный хребет, где гнездился род Кивутар. С обратной, более пологой стороны горы, где рос окруженный богатыми брусничниками сосняк, к гнезду вела удобная тропа, скрытая от чужих глаз. Кайя спускалась по ней в лес почти каждый день – то за грибами, то за ягодами. Обратный путь на гору уже заставлял ее слегка задыхаться.
И это еще живот только-только начал расти! И по утрам мутит не так уж сильно… И спина почти не болит… Что же будет дальше, зимой, ближе к родам?
«Засяду в гнезде безвылазно и буду рукодельничать», – думала Кайя.
Ведь она едва только приступила к шитью всего, что понадобится для будущего ребенка.
«Если только туньим малышам нужно приданое… Они ведь уже рождаются покрытыми пухом… О Моховая Матушка! Неужто у меня родится тун? Или это будет человеческое дитя?»
Кайя пыталась представить будущего ребёнка – небывалое дитя туна и человека. Хорошо, если он возьмет лучшее и от тунов, и от людей! А если нет… Но такие мысли заставляли ее тревожиться, и она прогоняла их. Ведь женщине, что носит ребенка, надлежит думать только о хорошем!
Вычистив из брусники все веточки, листики и всяческий мелкий мусор, Кайя бережно собрала целебную ягоду в туесок. Уже начинало вечереть. Анка улетел давно. Обычно он возвращался с добычей до заката. Мог бы охотиться и ночью, но предпочитал прилетать раньше, чтобы не оставлять ее одну в темноте.
Кайя все чаще поднимала глаза и вглядывалась в розовеющее над туманными лесами небо. Когда же вдалеке замелькают чёрные крылья?
«Почему он так долго? Надеюсь, с ним ничего не случилось? – Кайя мотнула головой. – Конечно нет! Что может случиться с туном?»
В голову тут же полезли воспоминания о колдовской сетке…
«Наверно, он просто встретил на озере сородичей!»
Кайя знала, что на том же озере, где охотился Анка, камнем падая на рыбу с высоты, часто бывали и другие туны. Наверно, он скучает по сородичам… Ведь ему с Кайей приходится жить отдельно. А почему – Анка так и не сказал.
«Помню, как мы прилетели сюда, и Анка сказал, что совьет нам гнездо на этой горе… А над скалами рода Кивутар с криками клубилась стая…»
Что все знают такого, о чем не знает она?
Почему род мужа не принял ее? Потому что она не тунья?
– Мне все равно, – прошептала Кайя. – Главное, что мы с Анкой вместе.
Она вызвала в памяти образ мужа, который подлетает к гнезду, распахнув крылья, неся в когтях свежую добычу. Она уже безошибочно узнавала Анку среди
