Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
– Зря он ушел вот так, не сказав ни слова, ведь он не трус, скорее, наоборот, – проговорила Гортензия. Затем она замолчала и с нарастающим беспокойством стала наблюдать за тем, на что обратила внимание подруга. С северо-запада к кавалькаде в самом деле подступала плотная белая пелена тумана.
Должно быть, Хелмлинги тоже это заметили, потому что сыновья Левина и другие путники из Фишбурга поскакали в конец процессии и призвали всех трогаться поскорее. До дома пасечника оставался еще почти час пути, и не хотелось бы потеряться в тумане, который на Заливных лугах бывает густым, как сливочное желе. Путники заторопились, расслабленное настроение улетучилось и сменилось прежней неуверенностью; в повозках снова принялись встревоженно обсуждать зловещие предзнаменования, случившиеся перед праздником.
Кучера пустили пони рысью, надеясь вовремя укрыться от непогоды, однако вскоре земля под легким снежным покровом размякла и пришлось сбавить шаг. Двигались медленно и трудно, на прибрежной дороге легко потеряли счет времени, и туман накрыл их гораздо раньше, чем ожидалось. Белая пелена превратила все в бесцветное небытие, и путники погрузились в тревожное молчание. Измученные страшными знаками, квендели из Зеленого Лога и деревни у Жабьего Моста прислушивались внимательнее других, не шелохнется ли в бледном мареве что-нибудь зловещее. Ничто не нарушало безмолвия, но даже тишина казалась тревожной.
Потом из одной из первых повозок донесся предостерегающий крик, и в дымке справа появились странные тени: скрученные одноногие фигуры стояли, словно застывшие танцоры во время причудливой пляски. Под огромными головами-луковицами со щетиной в виде шипов торчали в стороны длинные руки. Лишь благодаря силе убеждения тех немногих квенделей, которые сохраняли спокойствие, остальные поверили, что это не злые лесные духи, а всего- навсего старые голые ивы – значит, скоро появится дом Ансегиселя.
– Глупо дрожать здесь от страха. – Мельник попытался успокоить Хульду, с расширенными от ужаса глазами выглянувшую из повозки. – Вот наступит весна – и не будет рощи прекраснее и благословеннее. В первые дни весны ивы-мужчины облачаются в яркие одеяния из желтых цветущих сережек, а их жены – в серебристо-зеленые. Вместе они дают пчелам Ансегиселя великолепный нектар – в начале года те кормятся на старых деревьях.
– Сейчас они больше похожи на призраков. Торчат из тумана, как голые сучья в Черных камышах, хотя здесь они толще, – ответила Хульда. – Даже летом они казались мне жуткими, когда я смотрела на них по дороге в Звездчатку.
– Тогда жди встречи с древесным огром, – сказала Гортензия с ноткой насмешки в голосе, – или с великаном, хотя он уже почти лежит на земле.
Хульда и Уилфрид проследили взглядами за ее вытянутой рукой и увидели, как в стороне от ив вырисовывается что-то еще. Большое, наполовину выкорчеванное дерево наклонилось так сильно, что половина его кроны, казалось, застряла в земле. Однако в таком необычном положении ствол удерживали не только оставшиеся в почве корни, а два крепких костыля из массивных балок: один подпирал ствол, а второй – огромную крону.
Если осенью и зимой сильные бури минуют Заливные луга, возможно, пасечнику и удастся спасти старую липу от быстрой гибели, но долго дерево, у которого наружу торчит столько медленно отмирающих корней, скорее всего, не продержится.
Те, кто был на совете в «Старой липе», наверняка вспомнили слова Ансегиселя о том, что под выкорчеванными корнями зияет дыра – вход в подземелье.
Там, где дорога уходила все дальше в неизвестность, что-то тускло забрезжило, и свет становился тем ярче, чем дальше продвигались повозки. Те, кто ехал впереди, наконец смогли разглядеть, что на обочине стоят два квенделя, размахивая фонарями. За их спинами узкий деревянный мост вел к небольшому дому пасечника, что находился у места слияния двух рек. Левин Хелмлинг подал знак сыновьям и нескольким всадникам, чтобы они сообщили об этом тем, кто едет следом, и вскоре кавалькада остановилась.
– Мы увидели, как вы идете в тумане. Даже в такой густой пелене ваши фонари хорошо светят, и все вместе вы похожи на гигантскую блестящую гадюку – отличный образ для Праздника Масок, – добродушно поприветствовал их пасечник. Рядом с ним улыбалась прелестная, хоть и немного бледная девушка – Мальве.
Хозяин Фишбурга, старик Пфиффер, Гортензия и Уилфрид поприветствовали Хонигмана в ответ. Они давно шли во главе процессии. Райцкер держался рядом с Одилием, не обращая внимания на незнакомых квенделей и пони.
Мальве наклонилась и погладила рыжего кота.
– Дорогой мой Райцкер, – сказала она, – решил отправиться вместе со мной в неведомые края?
Девушка явно была рада видеть старого знакомого.
Остальные тоже спрыгивали с повозок и спешивались, чтобы осмотреться и размять ноги. Никто пока не решил, устраивать ли привал или ехать дальше без промедлений, посадив в повозку Мальве с отцом.
– Клянусь святыми пустотелыми трюфелями, мне есть что вам рассказать, – проговорил пасечник, кивком приглашая последовать за собой Одилия и мельника, который уже заметил, что на открытом лице Хонигмана лежит печать тревог.
Пасечник встревоженно сдвинул шапку на затылок. У его ног лежали два аккуратно увязанных свертка: отец и дочь уже давно подготовились к отъезду.
– Мы очень хотим уехать поскорее, – объяснил Ансегисель, – и отправиться в путь с толпой веселых и неустрашимых квенделей в масках! Нам-то сейчас не до веселья, и скоро вы узнаете почему. Конечно, такая погода в это время года здесь, в пойме, не редкость, к тому же сегодня в тумане хотя бы не мерцают огоньки, как еще совсем недавно. Зато есть кое-что похуже тумана, и это кое-что таится в нем, вернее, в земле. Сейчас покажу.
Не говоря больше ни слова, пасечник с напускным спокойствием перешел дорогу и шагнул на Заливной луг.
Мальве с тревогой смотрела отцу вслед, не двигаясь с места. Остальные отправились следом, к ним присоединились Биттерлинг и Карлман, который только что подошел поздороваться. Крепко держа фонарь, пасечник прошел всего три шага по туману, но, когда путники его догнали и обернулись, оставшиеся позади повозки и пони превратились в расплывчатые тени, смутно колыхавшиеся в белесом мареве.
Ансегисель внезапно остановился. Окружившие его квендели хором охнули от ужаса. На заснеженном лугу торчал высокий столб. Как и в деревне у Жабьего Моста, земля под ним пропиталась красным, но на этот раз было очевидно: здесь
