Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Не знаю, – длинные ресницы прикрыли глаза. – Робер, я почти ничего не знаю. Меня уведомили, что у меня будет новая фрейлина, и все. Я решила, что это очередные шпионы, но на представлении поняла, что передо мной дочь Эгмонта. Айри – одно лицо с отцом и братом. О том, что все устроил Алва, я узнала позже. Когда Леонард Манрик повел себя со мной… недостойно, вмешалась Айрис. Тогда она и сказала о помолвке.
– Значит, объявлено об этом не было?
– Нет, – Катари снова взялась за свой янтарь, – герцог Алва не любит церемоний, да и когда бы они успели?
– Действительно…
– Робер, – солнечные зерна бессмысленно скользили по нити, – говорю тебе как брату. Айрис никогда не согласится стать женой Альдо Ракана. Не надо доводить малышку до крайности, она и так… перевозбуждена.
– Кузина, у девушки нет выбора. Если она откажет Альдо, он женится на ее сестре, но младшая по законам Чести не может опередить старшую, а значит, старшей одна дорога – в монастырь.
– В Талиге нет монастырей, – сестра широко распахнула глаза. Голубой взгляд напомнил о золотистом. – Видит Создатель, сегодня я этому рада.
– Будут, – не стал скрывать Эпинэ, – кардинал прибывает через несколько дней.
– Бедная Айри, – прошептала Катарина, – она не создана для монастырской жизни, она такая… земная.
– Я предложу ей другой выход. – Прости, Катари, но я лгу тебе и буду лгать дальше. – Быть герцогиней Эпинэ лучше, чем гнить в аббатстве.
– Ты хочешь жениться на Айри? – Не понимает, слышит, что он сказал, но не понимает. – На Айри?!
– Тебе это не нравится?
– Нет, – в тихом голосе была та же горькая непреклонность, что и во время разговора о Фердинанде. – Нельзя жениться на девушке, которую никогда не видел и которая…
– Которая любит другого? – договорил Робер.
– Да, – выдохнула кузина. – Ты не понимаешь… Лучше никто, чем тот, кто тебе противен, но ты с ним связана… На всю жизнь!
– Ты кого-то любила? – зачем он спрашивает, кому это нужно теперь?
– Любила. – Катари схватила четки. – Но оказалась трусливым ничтожеством. И в придачу обуянным гордыней. Робер, я заслужила все, что со мной случилось, потому что хотела быть королевой. Хотела! Я думала, что забуду, и я бы забыла, если бы Фердинанд был таким, как… как один дворянин. Прости…
Кем он был, этот «один дворянин»? Лучше не спрашивать, будить чужую боль мерзко.
– Я тоже любил, – и буду любить, но лучше говорить о прошлом, меньше вопросов, – и тоже ничего не вышло. Жозина… Мать хотела, чтоб я женился. Я ей обещал.
– И ты решил просить руки первой встречной? – Катари грустно улыбнулась. – Как это по-рыцарски – предложить герцогскую корону девушке, которой грозит монастырь. Только Айрис не примет твой подарок. Даже если… Помоги мне встать.
Робер безропотно подал руку. Катари виновато улыбнулась и подошла к окну.
– Смотри, – бледное личико стало мечтательным, – у меня снова есть сад, он хорош даже сейчас… Весной здесь зацветут анемоны и вернутся ласточки. Здесь всегда было много ласточек…
– В Кагете их тоже много, – пробормотал Робер, вглядываясь в топорщащиеся можжевеловые ветви, укрывшие ящики с растениями, – белых… И оранжевых роз.
– Они слишком роскошны, – покачала головкой кузина. – Робер, я бы никогда не сказала тебе, но ты не оставил мне выбора. Айрис верит в любовь Алвы, но он проявил всего лишь учтивость. Девочка поссорилась с матерью и сбежала к брату, но его в столице не оказалось. Алва выказал великодушие, для Айри этого было довольно.
– Тогда я тем более прошу твоего разрешения.
– Если я скажу «нет», ты все равно сделаешь по-своему.
Сделает, хоть и по другой причине. Рыцарь, как же! Рыцари не врут женщинам, их оружие – меч, а не интриги. И поэтому рыцари вымерли. Последними были Эгмонт и отец.
– Катари, если Айрис откажет, я уйду.
– Зачем же уходить? – кузина укоризненно покачала головой. – Когда закончишь со сватовством, возвращайся. Мы слишком давно не виделись, чтобы я тебя так быстро отпустила.
2
Катарина отдыхала, Одетта Мэтьюс чавкала в приемной, прочие дамы бывшей королевы, а ныне особы, находящейся под личным покровительством Альдо Ракана, разбрелись по столовой и двум гостиным. Сбежавшие и вернувшиеся косились на вовсе непонятно откуда взявшихся, графиня Феншо, прошедшая с госпожой Оллар Багерлее, обдавала и первых и вторых ледяным презрением, а девица Окделл торчала у окна – подбородок вверх, губы поджаты, так и жди какой-нибудь глупости. Упрямства в дочке Эгмонта было не меньше, чем в его же вдове, не к ночи будь помянута.
– Мама, – Селина тихонько опустилась на пуф рядом с пяльцами, – мама, что будет с Айри?
– То есть? – не поняла Луиза и немедленно ткнула иглой в обрыдшее шитье.
– Графиня Феншо говорит, что Ричард теперь опекун Айри, а они поссорились, – прошептала дочка.
Поссорились? Если это – ссора, что называется дракой? Капитанша осторожно протащила золотистую нитку сквозь ткань и зевнула:
– Молодые люди не любят признаваться, когда их бьют. – Айрис Катарина не выдаст, но не признаваться ж родимой дочери, что ты подслушиваешь. – Воротник Ричарду я зашила, щеки запудрила. Через несколько дней заживет, тогда и посмотрим, что будет.
– Айри говорит, Ричард – клятвопреступник и негодяй, – вновь зашептала Сэль, – а я думаю, он притворяется, чтобы спасти Монсеньора.
Если бы! Луиза видела, с какой рожей Окделл разгуливал по приемной в ожидании сначала Катарины, а потом сестрицы. Так заговорщики не выглядят, особенно глупые, а вот молодые петухи – запросто. Госпожа Арамона сделала пару стежков и принялась копаться в корзине с шелками, выбирая подходящий цвет.
– Ричард еще слишком молод, – повторила Луиза слова Катарины, – и потом, не следует забывать, что он – сын Эгмонта Окделла.
Про то, что от бобра бобренок, от свиньи – поросенок, женщина благоразумно умолчала. Подопечная и так пускала искры, подливать в огонь масла капитанша не собиралась.
– Оруженосец, нарушивший присягу, никогда не станет рыцарем, – сообщила отягощенная дворянскими премудростями дочь.
– Айрис виднее, – рассеянно откликнулась госпожа Арамона, – я в этих мужских штуках не сильна. Тебе не кажется, что ты слишком долго ходишь с одной и той же прической?
– Мама, – Селина никогда ни на что не жаловалась, но сейчас в ее глазах был укор, – Монсеньор в тюрьме, а ты…
А она ничего не может сделать. Только прыгать возле Катарины и ждать в поле ветра, который рано или поздно подует.
– Герцогиня Окделл, – толстуха Мэтьюс возникла в дверях, дрожа от любопытства, – пришел герцог Эпинэ, он хочет вас видеть.
Айрис обернулась. Блеск в глазах и раздувающиеся ноздри ничего хорошего не предвещали, и капитанша принялась торопливо запихивать шитье в корзинку.
– Госпожа Арамона, – Одетта неправильно истолковала спешку Луизы, ну, на то
