Из глубин - Вера Викторовна Камша
– О, дорогой маршал, – невысокий человечек в желтом и коричневом широко раскинул руки, распространяя запах померанцев и чего-то еще, – мы не просто счастливы, мы безумно, невероятно, непередаваемо счастливы. Такой сюрприз, не правда ли, дорогая?
– Прекрасный сюрприз, – дорогая во всех смыслах супруга нежно улыбнулась коротышке. – Господа, маркиз Салиган – наш старый знакомый, так что давайте без церемоний. Сейчас подадут ви́на и закуски, а вы нам расскажете новости. Вы не представляете, как я любопытна.
– Сударыня, – глухо произнес Удо, – мы живем не в самые приятные времена. Некоторые новости могут вас испугать.
– Господа, – красавица поправила золотистую хризантему в вырезе золотистого же платья, – я боюсь мышей, темноты и старости, но не новостей.
– Зато их боюсь я, – вмешался барон. – Доказано, что дурные новости угнетают пищеварение, я же полагаю, они портят еще и слух. Я не могу себе позволить знать о неприятном, это мешает обучать моих красавиц.
– Барон дрессирует морискилл, – пояснила баронесса, – и весьма преуспел в этом. После обеда он сыграет нам на флейте, а его питомицы споют.
– Я обязательно останусь, – внезапно заявил Удо. – Пение птиц – это то, что мне нужно. По крайней мере, нынешним вечером.
Оттаивает? Или хочет забыться? Робер и сам топил свои страхи и беды в объятиях Лауренсии. Пытался топить, а нашел еще одну – вечную вину перед бросившимся между ним и смертью прекрасным существом.
– В этом доме все еще подают кэналлийское? – осведомился Салиган. – Или вы перешли на более дружественные вина?
– Маркиз, – выпятил мясистую губу барон, – пусть политики и военные делят мир на сторонников Раканов и сторонников Олларов. Мы живем проще. Для нас главное – красота.
– И золото, – хмыкнул неряха.
– В том числе, – с достоинством согласился господин Капуль-Гизайль. – Во-первых, золото красиво само по себе, во-вторых, из него делаются изумительные вещи, в-третьих, оно не подвластно времени, а в-четвертых, дает человеку то, в чем он нуждается.
– Вы полагаете, что все покупается? – не выдержал Робер.
– Вы не совсем верно меня поняли, – запротестовал воспитатель морискилл. – Мы – это драгоценные камни, но драгоценные камни нуждаются в шлифовке и достойной оправе, а для этого нужны средства.
– Некоторые камни лучше выглядят в серебре, – покачала головой Марианна, – а некоторым не поможет никакая оправа. Скорее, наоборот.
– Что вы имеете в виду? – Салиган попробовал завладеть веером красавицы, но непостижимым образом наткнулся на Борна.
– Госпожа баронесса, – холодно заметил Удо, – видимо, намекала на то, что комья грязи не могут быть драгоценностями. Даже в оправе.
– Неужели? – весело удивился маркиз.
– Граф Гонт говорит загадками, – Капуль-Гизайль поправил хризантему на платье жены, – но, Раймон, вам и впрямь следовало бы сменить кружева и привести в порядок прическу.
– Так я и знал, – закатил глаза Салиган. – Что ж, если я стану королем, я вымою волосы. В день коронации. Клянусь честью.
– Умоляю, маркиз, – Марианна шлепнула нахала веером, – не делайте этого.
– Но почему?
– Потому что тогда все увидят, что вас уже ничего не спасет, – отрезала баронесса. – Ни мыло, ни меч, ни золото, ни корона не превратят петуха в…
– В ворона, – услужливо подсказал Салиган.
– Я имела в виду другую… птицу, – улыбнулась баронесса, – но вы правы, в ворона петух не превратится никоим образом.
– Петух этого не переживет, – Удо в который раз поцеловал розовые пальчики.
– Петух многое не переживет, – Марианна безмятежно взмахнула ресницами, – ибо по праву рождения его ждут нож и жаровня.
Просто шутка или нечто бо́льшее? Кто она, эта Марианна? Лауренсия тоже казалась куртизанкой.
– Моя супруга выросла вдали от Олларии, – улыбнулся барон, – она хорошо знает деревенскую жизнь. Детские впечатления, они такие яркие. Правда, дорогая?
– О да, – черные глаза казались двумя ночными омутами, и кто знает, что спало в этих глубинах. – Но не пора ли нам перейти в гостиную?
Марианна грациозно поднялась и оперлась на руку супруга. Она была выше барона с его паричком почти на голову. Удо не отрывал взгляд от выступавших из золотой пены белых плеч, его глаза горели охотничьим огнем. Бедняга, он сегодня напьется и останется здесь. Вино и женщина заставят забыть рощу Святой Мартины… До утра, с рассветом боль вернется, а от чувственного угара останется головная боль или грусть. И все же Робер был бы рад вернуть Лауренсию, кем бы та ни была, так, может, и Удо повезет с черноокой баронессой, и думать забывшей о графе Савиньяке. Или не забывшей?
– Вы не разочарованы? – Салиган даже не счел нужным понизить голос.
– Как сказала бы наша обворожительная хозяйка, – улыбнулся Эпинэ, – о нет!
С Капуль-Гизайлями в самом деле следует познакомиться поближе. Даже если ниточки к Лионелю не существует, в этом доме можно встретить нужных людей. Или назначить встречу.
– Знаете, мой друг, госпожа баронесса действительно родилась в птичнике или что-то вроде того, – с каким-то удивлением пробормотал Салиган, – но как хороша! А вот мы с вами, хочешь не хочешь, женимся на каких-нибудь снулых породистых девицах. Нет, мой друг, совершенства в этом мире.
Что он сказал? Лэйе Астрапэ, что он сказал?!
– Герцог, – выпучил глаза грязнуля маркиз, – что с вами? Вы увидели привидение или нашли клад?
– Вот именно, – подтвердил Робер Эпинэ. – Я ваш должник и обязательно приглашу вас на свадьбу. С любой головой.
4
Бонифаций оглядел гостя из-под нависших бровей. От епископа вкусно пахло мясной подливой, и как же у него было тепло!
– Едешь? – клирик был поразительно краток и совершенно трезв.
– Еду, – по-военному подкрутил усы Валме, – скучно тут у вас. Не люблю провинцию.
– Не ври, – Бонифаций хмуро снял с окна кувшин и водрузил на стол, – друзей ты бросать не любишь, так что езжай. Сам бы с тобой поехал, но долги мои пред слабыми велики, и не превысят они долга моего пред сильным, как бы велик он ни был. Красное пьешь?
– Пью. – Марсель с готовностью принял здоровенную кружку. У Рассанны было зверски холодно, но виконт это понял, лишь ввалившись к его преосвященству. Ставить в известность об отъезде Дьегаррона не хотелось – чего доброго не пустит, а исчезнуть, никому не сказав, не выйдет. Начнут искать и найдут, с адуанов станется!
– Грудью закрывший друга угоден Создателю более возносящего молитвы, – Бонифаций отхлебнул вина и сморщился. – Не годится. Такое дело касеры требует. Потребно нам промыть мысли и успокоить сердца.
– Я не буду, – замотал головой Марсель, – некогда под столом валяться, ехать надо.
– Будешь! – громыхнул епископ. – И поедешь не сегодня, а с разъездами через пару дней. Не хватало, чтоб ты в одиночку по Талигу шлялся! Конь у тебя хороший, оружие – тоже, нарвешься на мародеров, и конец. Сам сдохнешь и дела не сделаешь.
– Наливайте. – Он бы успел к казни, они бы с Чарльзом успели,
