Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Пиши, отвезут, – заверил Бонифаций, протягивая флягу, – что делать-то станешь?
– Не знаю, – отмахнулся Марсель, – как карта ляжет. Ваше здоровье, святой отец.
– Твоя удача!
Касера пахла полынью и дымом. Полынью, дымом и солью дышал ветер, когда они шли в Урготеллу. «Влюбленная акула» догоняла повисшую над горизонтом звезду, слева темнел берег, близкий и ненужный, а они говорили о войне. Алва никогда не проигрывал, никогда! Кто же мог подумать, что он сложит оружие?!
– Не понимаю, – виконт стукнул кулаком по столу и сам себе удивился, – ни кошки не понимаю!
– Выпей, – велел преосвященный. – Ты с маршалом с весны болтался, неужто не приметил ничего?
– Разве по нему поймешь, – махнул рукой Марсель и осекся.
– Так! – встрепенулся Бонифаций. – Воистину на дне кладезя камень драгоценный показался. Что ты вспомнил?
– Я не вспомнил, – пробормотал Марсель, – просто… Показалось.
– Не такой уж ты и пьяный, – назидательно произнес епископ, – чтоб казалось. А ну говори, чадо.
– Вечер, – не очень уверенно произнес Марсель, – вечер перед тем, как он ушел… Рокэ прислали гитару, принцесса Юлия прислала. И он на ней играл. Пел и играл… а раньше отказывался… Нас пятеро было: дядюшка Шантэри, Луиджи, Герард, я и Рокэ… Раздери меня закатные твари, если он уже не решился! Дал титул Герарду, велел ни на кого не оборачиваться. Песни эти… Как вспомню, мороз по коже, он прощался с нами, а мы не поняли… Ничего не поняли!
Виконт оперся локтями на стол, глядя в лицо епископу. Нос у Бонифация был красивым. Большим, красивым и в фиолетовых прожилках. Человеку с таким носом можно доверять. Валме потряс головой и прошептал:
– Знаете, что Рокэ про… про Фердинанда говорил? «Создатель, храни Талиг… а если не он, то я!» С ума он сошел, что ли!
– Безумие есть кара небесная, – буркнул Бонифаций. – Алва Создателем отмеченный, но не убитый, голова у него работает почище, чем у нас с тобой. Раз сделал, что сделал, значит, нужно было. А вот то, что не сказался никому, плохо. Ибо как искать кольцо, не зная, где его обронили, и как найти зверя, не зная, где он прошел?
Где он прошел, как раз известно. Где он прошел, остались трупы и сплетни, из которых лет через двадцать вылупится легенда. Рота таращащихся на казнь уродов превратится в армию, Фердинанд из хомяка станет орлом, даже Моро побелеет. Марсель хлебнул касеры, чуть не поперхнулся и тут же хлебнул еще.
Бонифаций шумно вздохнул, словно лошадь, и покачал большой седеющей головой.
– Багерлее – не Рассвет, сыне, как вошел, так и вышел. Был я там и вернулся, как святой Адриан из пещер Гальтарских.
– Вы? – возопил Валме сквозь полынную дымку. – В Багерлее? За что?!
– Ни за что, – нахмурился епископ, – а положа руку на сердце, за все. Полагал о себе много, распустились цветы тщеславия, и слетелись на них ядовитые осы, но не вызрели ягоды, а были срезаны серпом острым. Семь лет… А, что было, то было! Ныне низвергнувший меня во гробе каменном, а я за столом накрытым вкушаю из чаши жизненной…
– Ничего не понимаю, – признался виконт, шмыгнув носом. Бонифация было жалко. И Рокэ тоже, как бы тот ни огрызался. – За ваше здоровье… И вообще за вас… И за Алву! Нельзя, чтоб он… Семь лет – много!
– Кому гора каменная, а кому и песчинка малая. – Ручища епископа сграбастала плечо Марселя. – Нет семи лет у нас. Семи месяцев – и тех не наскребем… Ворону жизни осталось, пока у Раканыша под хвостом не загорится. Такие подыхают, а все одно гадят, подыхают и гадят! Закатные твари, сказал бы мне кто, что врага своего оплачу слезами кровавыми, а друга заживо похороню…
Марсель уже ничего не понимал. Кто был епископу врагом, кто – другом, кого он оплакивал, кого хоронил… Касера кончилась, пришлось взяться за вино. Пришла ночь, заглянула сквозь незадернутые занавески, тронула лунными пальцами стаканы, скользнула по седым волосам плачущего епископа. Марсель решительно обнял его преосвященство.
– Все равно мы победим! – в этот миг виконту Рассанна была даже не по колено, по щиколотку. – Вот п-победим, и все… Надо только Рокэ из Багерлее вытащить… Но я его уговорю… Хотите, поклянусь?
Глава 6
ТАЛИГОЙЯ. РАКАНА (б. ОЛЛАРИЯ)
399 год К.С. 4-й день Осенних Молний
1
Робер Эпинэ поцеловал руку кузине. Катари едва заметно вздрогнула и улыбнулась.
– Как чудесно, что ты пришел.
Чудесно или нет, скоро станет ясно.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – твердо произнесла бывшая королева, – очень хорошо.
А по виду не скажешь: бледненькая, под глазами круги, и рука горячая.
– Почему ты не хочешь лекаря?
– Потому что он мне не нужен. Я буду пить травяной отвар, а люди… Люди все равно будут умирать.
– Так вышло, – какую глупость он несет, – никто этого не хотел.
Так ли уж никто? Гоганы, покойный Люра, благоденствующий в Багерлее Штанцлер, Гайифа, Дриксен, Гаунау, Агарис, не говоря о сюзерене… Каждый собирает свои ягоды, а змеи достаются тем, кто просто хочет жить.
– Я никого не виню, – немедленно заверила Катари, и наверняка солгала. – Просто мне страшно.
Робер накрыл рукой хрупкую горячую ладошку. Жизнерадостно ляпнуть, что все было, есть и будет хорошо, у Первого маршала Талигойи не получилось. Будь на месте Катарины Матильда, он бы рассказал ей все и спросил совета, но впутывать двоюродную сестру в то, что он затеял, было безбожно.
– Катари, – Робер старался казаться веселым, – что ты думаешь об Айрис Окделл?
– Я люблю ее, – просто сказала бывшая королева, – но она… Она слишком простодушна для этого мира.
– А ты? – попробовал пошутить Эпинэ. Катарина задумалась, теребя неизменные четки. Тонкие брови сошлись к переносице, словно женщина что-то вспоминала или, наоборот, гнала от себя какие-то мысли.
– Не знаю, – кузина тронула обручальный браслет и отдернула руку, будто ожегшись. – Я хотя бы научилась… молчать. Но я старше Айрис…
– Ты уверена? – он становится пошляком, как же противно!
– У меня есть календарь и зеркало, – Катарина слегка оттянула воротник, словно он ее душил. – Почему ты заговорил об Айри? Ее хотят забрать? Оставьте девочку со мной, с братом и матерью ей придется трудно.
– Я знаю. – Лэйе Астрапэ, если б он мог довериться Катари, но она слишком слаба при всем своем мужестве. – Дело в другом. Ты знала, что Альдо Ракан должен жениться на одной из дочерей Эгмонта?
– Создатель! – Катарина бросила четки на колени. – Не может быть!
– О свадьбе договорились еще до восстания. Альдо не придавал этому значения, пока не получил письма герцогини Окделл.
– Что же теперь будет? – голос кузины звучал безнадежно. – Что же теперь будет?
– Катари, – Робер в упор взглянул на Катарину Ариго, –
