Из глубин - Вера Викторовна Камша
Смешно, ведь не расстанься он с Анселом, был бы уже в Ноймаринен и почти наверняка встретился бы с Алвой, которого искал. Если Ворона нет в Тронко, и если он проезжал через Валмон, он может быть лишь на севере.
– Зимой в горах лавины, – напомнил Валме, – это неприятней, чем дриксы и гаунау.
– Мне лавины не опасны, – откликнулся Чарльз, ловя мелькнувшую и ускользнувшую мысль, – я, в отличие от тебя, езжу молча.
– Зато я не гуляю по горам, – парировал Марсель. Жаль, что он остается. Даже странно, как быстро они стали друзьями… Братьев Рокслеев Чарльз знал с рождения, ну и что? Дружбы нет, было приятельство, остался долг даже не чести, чего-то другого, начавшегося с желания схватить Килеана-ур-Ломбаха, приволочь на площадь Блаженного Хьюберта и убить на глазах уцелевших ювелиров. Не сложилось: бывший комендант отправился в Закат без помощи теньента Давенпорта… И все же он Килеана пристрелил. Вместе с маршалом Рокслеем – дядей Джеймса и Дэвида, другом отца, покровителем, почти родичем…
– Не понимаю, – сам для себя неожиданно пробормотал Чарльз, – зачем…
– А может, тебе и не дано? – предположил Марсель. – Вот и не понимаешь.
– Не понимаю, что нашло на Рокслеев. Другие – кошки с ними, но они?
– Рокслеи недалеко ушли от Окделлов, – отмахнулся Валме. – Чего Эгмонту не хватало? Герцог, генерал, а от свиньи на гербе никуда не денешься, даже если она кабан.
– Эгмонт был честным человеком… – начал Чарльз и вновь оказался в проклятой столовой рядом с пойманным врасплох королем. – Какое это имеет значение теперь?
– Беды сегодняшние прорастают из старых зерен, – подал голос Бонифаций, – а обиженные Создателем склонны к обидам на одаренных Им. Твердят обиженные о смирении, но видят в мечтах своих лишь унижение одаренных и себя в одеждах чужих, только свинья под седлом отвратна, а кровный конь и в хлеву стати не утратит.
Обиженные? Были ли Рокслеи обижены Фердинандом? Нет! А Создателем? Генри-старший с почетом ушел в отставку, едва не загубив всю кампанию 387 года. Генри-младший после дядюшкиного конфуза был оставлен в Олларии. Сильвестр решил, что бездарным, но верным военным место в столице, – как же над этим смеялись! Генри Рокслей тоже смеялся, когда приезжал погостить в Давенпорт. Неужели он ненавидел уже тогда? Но к Эгмонту он не примкнул и – в этом Чарльз не сомневался – с отцом маршал Генри ничего не обсуждал.
– Сударь, – прикрикнул Марсель, – вы опять уснули на самом интересном месте. Просыпайтесь, сейчас будем прощаться.
3
Две дюжины адуанов, двадцать шесть сменных коней. Неплохой эскорт, тем более ехать лишь до Цикотеры. Дальше придется плыть: пробираться осенью через Ренкваху и внутренний Надор – дело гиблое, а Рассанна донесет, не заметит.
Бонифаций остановил своего мерина и вытащил флягу.
– Благословим же плавающих и путешествующих, – возвестил его преосвященство, от души прикладываясь к источнику благодати, – ибо доброе дело требует благолепия и сил душевных. Пей, виконт!
Марсель с готовностью принял благословение и едва не выронил из рук: на черненом серебре раскинул крылья знакомый ворон. Епископ заметил и усмехнулся:
– Дар сей от мужа благочестивого, голову свою за други своя и за землю свою не щадящего. Так выпьем же за него, где б его кошки ни носили!
– Попадись он мне, – брякнул Валме, заглатывая обжигающую настойку: на вино епископ не разменивался. – Додумался: от собственных офицеров сбегать.
– Нехорошо это, – подтвердил Бонифаций, – лишь дурная овца бросает агнцев в лесу средь волков рыкающих, ну да вы, чай, не агнцы, сами кого хочешь заедите… Сей же час, теньент Давенпорт, за тебя пьем, ибо нет за тобой грехов непростимых, а помыслы твои чисты и богоугодны. Отпускаю тебе грехи твои, воюй с миром.
– Воюй с миром, брат мой, – повторил Марсель, от восторга почти поперхнувшись касерой. – Да пребудут с тобой… Леворукий, удачи тебе! И не теряйся!
– Это ты не теряйся, – Давенпорт припал к фляге с вороном, словно к святому причастию. – Спасибо, ваше преосвященство. Марсель, я рад, что тебя встретил. Еще увидимся!
– Разумеется, – только б выжил, пусть даже его Морены и Рокслеи живыми ходят. Ни одна погань не стоит жизни друга, ни единая! – Куда нам с тобой деваться, мы же теперь богоугодные. Правда, ваше преосвященство?
– Воистину, – кивнул Бонифаций, убирая флягу. – Токмо вы на Создателя уповайте, а пистолеты в промасленную кожу заворачивайте. Сыро нонче, а ольстры сии от наших дождей не дюже берегут.
Глава 4
ТАЛИГОЙЯ. РАКАНА (б. ОЛЛАРИЯ)
399 год К.С. 23-й день Осенних Волн – 1-й день Осенних Молний
1
– Вы человек слова, маршал, – конхессер Гамбрин нежно смотрел на Робера поверх бокала с белым кэналлийским, – я надеялся, что вы выкроите час для нашей беседы, но не был уверен.
– К несчастью, у меня дел больше, чем времени, – подтвердил Робер, – но сейчас я в вашем распоряжении. Как я понимаю, речь пойдет о предложении господина Ламброса.
– Это пока терпит, – улыбнулся сморчок, – но у меня есть удивительная новость. Надеюсь, вы понимаете, что мой долг представителя его императорского величества требовал от меня немедленно сообщить в Паону об аресте Фердинанда Оллара.
– Разумеется, – согласился Робер, имевший о посольских обязанностях довольно смутное представление.
– В связи с важностью и секретностью сообщения, – Маркус Гамбрин сделал маленький глоточек, – я поручил доставить депешу моему доверенному секретарю, очень способному молодому человеку, и предоставил ему эскорт из числа охраняющих посольство солдат. Эта мера себя оправдала, хоть и в несколько неожиданном смысле. В одной из придорожных гостиниц мой помощник встретил человека, в котором узнал господина Давенпорта, и попытался его задержать. К сожалению, неудачно. Сей господин попытался повторить свой подвиг и был убит на месте.
– Когда это было? – выдохнул Робер. «Напавший» на Альдо и гоганских наемников офицер убит, а сюзерен по уши в, мягко говоря, вранье. Талигойцев это не удивит, но вот достославные… Что предпримет Енниоль, когда догадается? Или не стоит загадывать? Придет фок Варзов или Ноймаринен, и гоганской мести можно будет не опасаться.
– Это случилось, – задумчиво произнес гайифец, – случилось в двадцатый день Осенних Ветров. Мой помощник не счел нужным отписать мне немедленно, однако я не могу поставить это ему в вину, поскольку он не знал о приписываемом Давенпорту нападении на его высочество.
Жаль! Безумно жаль не предавшего своего короля теньента, но жалость ждет, а посол – нет. Что ему нужно? Гамбрин выбрал для расспроса того, кто много знает и плохо врет, и не прогадал. Эпинэ судорожно вздохнул – воздух в кабинете вдруг стал раскаленным, словно в печке.
– Герцог, – сладкая улыбочка и холодные глазки, но Клемент был еще
