Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Тебя, – огрызнулся Валме. – Если утонешь, можешь не возвращаться!
– Не паясничай, – Чарльз был серьезней собравшегося лезть в кухонный ларь кота, – мы не можем знать, когда встретимся и встретимся ли. Я должен убить Джеймса Рокслея и полковника Морена. У тебя тоже есть долги. Кто? Я могу встретить этих людей?
– Можешь, если в зеркало посмотришься. – Ну нет у виконта Валме таких врагов, чтоб из-за них гнать коня через полстраны, а друзья, Леворукий их бей, есть, и один как раз в поход собрался. – Ладно, поехали.
– Адуаны уже ждут, – Чарльз оглянулся на приютивший их ненадолго дом, – наверное, ждут…
В Варасте провожают до последней рогатки, дальше – дурная примета. В Варасте не любят прощаний, их нигде не любят.
– Еще бы не ждали, у Дьегаррона не забалуешь. – Еще можно уехать вместе, но что делать Марселю Валме у Лионеля Савиньяка? – Генерал – человек душевный, только вот злить его не надо.
Злить вообще никого не надо, даже Марселя Валме, пусть он и не кэналлиец, а зло все равно берет. Ничего нет глупее проводов. И лицемернее. Хорошо, если найдется дело, которое можно обсосать, а если нет? Остается нести всякую чушь о погоде и красотках. Через полчаса Давенпорт уедет, исчезнет, утонет в мокрой степи…
– Мир вам, дети мои!
Епископ Варастийский и Саграннский восседал на могучем гривастом мерине, являя собой воистину великолепное зрелище. Особенно для пешего.
– Что смотрите, чада? – вопросил его преосвященство и почесал мизинцем опаленный винным пламенем нос. – Покаяться хотите?
– Не совсем, – Марсель вскочил в седло, отрешаясь от дурных предчувствий и прочей чепухи. Еще б немного, и они с Чарльзом докатились до завещаний и прощальных приветов, а при епископе не попохоронствуешь. Было в его преосвященстве нечто древнее, мощное и веселое, запрещающее думать о смерти и прочей чепухе.
– Ты, сыне, обождешь, – свел бровищи Бонифаций, – не сегодня расстаемся, а вот приятеля твоего я исповедую. На дорожку, иначе непорядок.
– В самом деле, Чарльз, – поддержал епископа Марсель, – облегчи душу, а я сзади поеду.
Давенпорт без лишних слов тронул коня, отдавая себя на волю судьбы и Создателя в лице его не самого смиренного слуги. Радости и благолепия на физиономии приятеля не наблюдалось. Ничего, потерпит.
Марсель поправил шейный платок и потрусил за клириком и его жертвой, искренне сожалея, что не слышит епископских напутствий. Давенпорт от Бонифация с непривычки шарахался, а вот Марсель проникся к его преосвященству неподдельной симпатией. Почтенный пастырь изрядно напоминал виконту его собственного родителя; мало того, эти двое некогда состояли в дружбе, и вряд ли случайно. Варастийский епископ казался бражником и обжорой, годным лишь на то, чтоб долдонить накрепко вбитые в голову церковные тексты, папенька тоже обожал дурачиться.
На первый взгляд граф Валмон был беспросветным занудой, озабоченным собственным здоровьем и многолетними астрами, в которые Марсель в детстве запустил козу. О том, что стонущий домосед держит в узде не только собственные владения, но и все графство, сын и наследник узнал лишь после северного мятежа.
Новым губернатором Эпинэ сделали Колиньярова братца, который сразу же завалился в Валмон с визитом. Чего хотел в те поры еще не Сабве, Марселю не говорили, но гость упорно слушал хозяйские жалобы на бессонницу, несварение и грозящую ненаглядным астрам черную гниль, которая куда опасней гнили мучнистой. На одиннадцатый день губернатор сдался и уехал, получив в подарок настойку от чрезмерной потливости и завернутую во влажный мох рассаду, а мигом выздоровевший батюшка потребовал кэналлийского и наследника.
– Виконт, – возвестил граф, кромсая холодную оленину, – запомните, что нет ничего хуже сановных дураков со связями. Я не про оболтусов вроде вас, вы рано или поздно перебеситесь, а про баранов, вообразивших себя морисками. Ездить на них нельзя, но их можно и должно стричь. Будьте добры собрать всю эту лекарскую ерунду и убрать в надлежащее место. Видеть ее не могу!
Марсель честно рассовывал по ящикам заполонившие кабинет тинктуры и мази, а дражайший родитель смаковал «Дурную кровь», рассуждая о том, что милосердней было бы запустить в Старую Эпинэ саранчу.
– Одно хорошо, – подвел он итог, отодвигая ополовиненное блюдо, – мы этого выскочку больше не увидим.
Старый нечестивец как в воду смотрел – губернатор объезжал Валмон шестнадцатой дорогой, а дела графства решались в столице. Надо полагать, после разгрома королевской армии и бегства Сабве папенька приберет к рукам всю провинцию, а Бонифацию и прибирать нечего, здешний губернатор годится только на то, чтобы рыбу ловить. Варастой заправляют епископ с Дьегарроном и адуанскими начальниками, и неплохо заправляют.
– Эй, чадо! – Бонифаций оборотил к Марселю свой лик. – Всему свое время. Время думам и время беседам. Подъезжай.
– Ваше преосвященство, – не замедлил воспользоваться приглашением Валме, – прощен ли мой кровожадный друг?
Епископ слегка насупился.
– Истинно говорю, нет в деяниях Чарльза Давенпорта жажды крови, – торжественно изрек он, поворачиваясь к ошалевшему от исповеди Давенпорту, – но лишь благочестие. Уповая на милосердие Создателя, не усомнюсь в смерти Генри Рокслея. Вдове же сего гнусного маршала надлежит неустанно молить Создателя за благочестивого теньента, что, поразив изменника во чрево, облегчил его загробную участь. Останься убиенный ызарг жив, сотворил бы он немало пакостей. Спровадивший грешника в Закат уберег душу его от новых грехов, и ждать Рокслею Возвращения, сидючи в зловонной трясине не по шею, а токмо по пояс. Все приятственней.
– То есть, – поддержал богословскую беседу Марсель, – против некоторых братьев во Ожидании можно злоумышлять?
– Не злоумышление сие, – отрезал епископ, – но братская помощь. Прерывая жизнь грешных, ты обрываешь цепь непотребств, ими творимых, что угодно Создателю и всем добрым людям. Если ты не убьешь врага твоего, он убьет тебя, а не тебя, так ближних твоих. И наступит в Талиге разорение и мерзость, возрыдают вдовы, заплачут сироты, и опечалится Создатель, когда вернется, и спросит сильных: как допустили сие? И очнутся в Закате те, кто не защитил дом свой, и край свой, и женщин своих. Уразумел?
– Уразумел, – совершенно искренне заверил виконт. – Чарльз, убивай своего Морена на здоровье.
2
– Чарльз, убивай своего Морена на здоровье.
Марсель умирать будет – дурака валять не прекратит; Чарльз дорого бы дал за такое уменье. Когда несешь чушь, к тебе не лезут с расспросами и советами, пусть четырежды благими. Когда несешь чушь, не крутишь в голове Леворукий знает что.
– Спасибо, Валме, – постарался перехватить словесный мяч Давенпорт, – я сделаю это при первой возможности.
– Не ставят удовольствие впереди дела, – прогудел епископ, – как не ставят кисель впереди похлебки. От тебя не мести ждут, как бы сладка она ни была.
– Я помню. – О деле говорить проще, а Бонифаций, даром что ораторствует, как клирик, соображает, как маршал. – Я доложу маршалу Савиньяку обо всем,
