Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
– И разберутся?
– Поджучарники – нет. И именно поэтому их заменят. Слишком ответственный этап, а тут такое творится… Поэтому стоит ждать жучар. Самых настоящих. Матерых. Крупных специалистов.
– Это плохо?
– Как обернется. Утром подумаем. А пока давай спать.
Спать – что ж, спать – всегда хорошо. Особенно, если охраняет Джой.
И он уснул без сновидений. Или их крионы заморозили?
21
Поутру, после зарядки физической и ментальной он сходил, посмотрел, не вернулись ли Равиль с Наташей. Конечно, он знал, что не вернулись, никто так рано в Норушку не приезжает, но все-таки сходил. Никого. Как и следовало ожидать всякому стрельцу.
– Что-то Равиль с Наташей задерживаются в городе, – сказал он за завтраком.
– Это всегда так. Бюрократия. Там одних справок портфель собрать нужно. Доказать, что ты не алкоголик, не наркоман, не прокаженный. И прочая и прочая. Каждую бумагу нужно получить в отдельном диспансере или поликлинике. Запись за неделю. За деньги, правда, быстрее. И все равно, получается очередь из заплативших. Сдал анализ в одном диспансере – и день прошел. Их, анализы, только до обеда берут. На следующий день, значит, идешь в другой диспансер, пока в первом пока анализы готовятся. Какой три дня, какой две недели. Можно, конечно, в Норушку ездить, домой, так не наездишься, дорого. К счастью, у них там родственники, есть, где остановится. А потом со всеми справками – на комиссию. В общем, издевательство и волокита, – объяснил отец.
– Ты-то откуда знаешь? – спросила мать.
– Рассказывали на работе. Андропов Виктор Кузьмич, ну, ты знаешь.
– Он же русский.
–А чиновнику лишь бы денег содрать побольше. Виктор Кузьмич в Казахстане служил, на Байконуре. Чин маленький, зато на пенсию рано. Вот он и радовался, заживу, мол, привольно, подальше от космодрома. Земля там красивая. Говорит, и люди добрые.
– Это казахи-то? – недоверчиво сказала мать.
– И казахи, и украинцы, да кого в Казахстане только не было. Целину ж осваивали. А тут – поражение. Мы его перестройкой называем, распадом союза, но Виктор Кузьмич человек военный и говорить привык прямо. Поражение, мол, и нечего голову дурить. Перестройка – значит, сидишь, и ждешь, когда перестроят. А поражение, оно и есть поражение. Ничего хорошего. Сразу чиновники стали злыми, с пенсией вообще закавыка вышла, и решил он перебираться на родину. В Норушку. Так вот, что наши чинуши, что казахские – из одного стручка. Лишь бы нажиться. Все эти справки-муравки, говорил Виктор Кузьмич, можно за день получить. Могут их тебе даже домой привезти с новым российским паспортом, если денег через край платить. Даже орден за заслуги перед отечеством дадут. Наркоторговцы, воры покрупнее так и делают – не те, что кошельки воруют, а целые заводы. Вот на работягах чиновники отыгрываются, бдительность проверяют… Ну, ладно, – отец заметил, что сын изменился в лице. – С Наташей и Равилем будет все в порядке. Денек-третий погоняют, не без того, так они ж здоровые, мать у них поправилась, мне передали. А представляешь, если кто серьезно болен? Больному эти очереди не выстоять.
– Представляю, – сказал Санька.
– Ну, вот если вступят в крепкоселы, глядишь, и легче станет, – сказала мать.
– Это почему? Они что, в контракте прописывают? К тому же Лунаеых и не возьмут ни в какие крепкоселы, у них же пая нет.
– Да у них ничего нет, – ответила мать.
– Рабочие руки, смекалистая голова – ни во что теперь, получается.
– Ты говори, да не заговаривайся. Не приведи случай, ненужные уши услышать.
– Ну-ну, – сказал отец, – опять уже и чужих ушей боимся.
Но притих.
Неловкую тишину постаралась разогнать мать.
– К вечеру в лагерь отъезд. Собраться нужно.
– Мы, мама, в лагерь не поедем, – ответил Санька. – Зачем нам лагерь?
– Как же? Тут и представитель приходил, с бумагами, говорил, и с собакой можно. Трехразовое питание, круглосуточная охрана…
– Мы уж как-нибудь – без круглосуточной.
– Но они говорят, крепкоселы – единая дружная семья, и следует делать все вместе.
– Мам, тебе непременно нужно невесть с кем сразу жить единой трудной семьей?
– Мы хотим, как лучше, – поджала губы мать. – С первых шагов отделяться – не дело. Подумают, брезгаем.
– А ты скажи – ветрянкой заболели. И в лагерь нельзя, и никому не обидно. Мы зеленкой вымажемся, будто и правда ветрянка.
– Разве что ветрянка… – протянула неохотно мать.
Да, дела совсем удивительны – мама не хочет ссориться с будущим начальством, не хочет настолько, что готова послать сына и племянника в совершенно неизвестный лагерь. Хорошо, не неизвестный – все-таки была экскурсия с самым восторженными отзывами. И все же, все же…
Санька посмотрел на Корнейку.
– Как я – насчет ветрянки придумал?
– Не очень. Лучше – про понос. Дизентерию. Гуляли по парку, ели немытую землянику. И мазаться не нужно, сверху-то, снаружи, дизентерии не видно.
– Засранцами будут дразнить. Ерунда, конечно, но кличка запоминающаяся.
– Кому дразнить-то? Все, кто поедет в лагерь, не переживут ночь. Они либо видоизменятся, либо погибнут, – говорил он угрюмо. Никаких шуток, да и были ли они, шутки, раньше?
– Значит, нужно, чтобы никто в лагерь не поехал, – твердо сказал Санька. – Ты можешь на всех понос напустить?
– Тогда всех увезут в районную больницу. Эпидемия.
– Пусть лучше эпидемия, чем гибель.
– Я не окончил. По пути получат приказ отвезти больных в специальный госпиталь, организованный МЧС, а на деле – жучарами
– Как это – получат приказ?
– Как их обычно получают – по рации. Или даже на полпути встретит их посыльный на вездеходе. С пакетом, в красных сургучных печатях. Есть-де подозрение на холеру или птичий грипп. Поэтому необходимо изолировать всех в особо приспособленном госпитале.
Ещё и спасибо скажут за заботу.
– Получается, делать нечего?
– Получается, делать нужно очень много.
– Эй, ветряночные, – позвал из окна отец, – посмотрите, что по телевизору показывают.
Показывали диво дивное: рядом, почти здесь обнаружили промерзшие до дна пруды. Некогда, в пятидесятые годы, был почин: каждому селу по рыбному пруду. Уже и села-то не осталось, а пруды, в силу их нерастаскиваемости, были. И даже водились в них караси. Мелочь, самый крупный с ладошку, но нет маленькой рыбы, есть маленькие рыбаки. И вот пара рыбаков на велосипедах приехали к заветным прудам, и увидели, что пруды замерзли, и как замерзли! Морозом от них тянет таким – не подойдешь. На тридцать шагов трава вымерзла. Они удивились, если не сказать испугались, и позвонили на телевидение. Пусть проверят. Корреспонденты сели на личную «Ниву» – казенной редакция не дала,
