Дочь глубин - Рик Риордан
Я подумала о Деве на борту «Аронакса». Он сказал, что ему пришлось уничтожить ГП потому, что только так мы могли получить то, что по праву принадлежит нам: эту лодку, наследие Немо.
Как бы мне хотелось, чтобы он сейчас был здесь! Я бы ему врезала – а затем обняла бы и заставила взглянуть на все эти богатства и понять, как мало они значили для Немо. Абсолютная сила может кому угодно вскружить голову. Немо это знал. Под конец ему только и оставалось, что похоронить себя вместе со своей подводной лодкой и сокровищами, надеясь, что человечество дойдет в своем развитии до той точки, когда мы сможем выдержать испытание его силой.
Но прошли полтора столетия, а мы сражаемся за «Наутилус», как за какую-то дорогую игрушку в песочнице.
Позади меня кто-то ухнул, вернув меня в реальность.
Я обернулась и увидела Юпитера. Оглядев полную сокровищ комнату у меня за спиной, он спросил на языке жестов: «Куда твой экипаж дел мои формы для кексов?»
У меня на лице будто сама собой расплылась улыбка. Ну хотя бы орангутанги умеют правильно расставлять приоритеты.
– Пошли поищем, – сказала я ему.
И мы отправились на поиски настоящих сокровищ. Пользы от миллиардов посреди желоба Палау не было никакой – в отличие от голубичных кексов Юпитера.
Глава 47
Под водой смена дня и ночи не имеет особого значения, но все часы после ужина и до отбоя я проверяла, как дела у моего экипажа, и помогала как могла.
«Наутилус» пребывал в ворчливом настроении. Должно быть, лодке не понравилось, что ее сначала обозвали «консервной банкой» новые члены экипажа, а затем ей пришлось промчаться через весь Тихий океан, убегая от схватки. Я успокаивала ее комплиментами и обещаниями, что мы вернем ее в боевое состояние, только пусть она не бьет нас током и не плюется в лицо грязью.
По всей видимости, какая-то часть моих увещеваний до нее дошла, потому что к концу дня головоногие починили основные двигатели. Наладка суперкавитации требовала больше времени, но я совсем не расстроилась, что новые эксперименты с ней пришлось отложить. Прежде нам стоило решить проблему с ремнями безопасности.
За ужином общее настроение было приподнятым. В нашей ситуации уже каждый прожитый день можно было считать маленькой победой, но прогресс в ремонте лодки тоже грел душу. А приготовленная Юпитером еда радовала желудки. Плюс к тому моменту все уже знали о сокровищнице Немо.
Я оставила ее дверь открытой, чтобы любой мог зайти и посмотреть, и ясно дала понять, что, если кто-то по завершении всех работ пожелает уйти, они вольны это сделать, одномоментно став миллиардерами.
Пока сокровища лежали нетронутыми. Все были твердо настроены отладить «Наутилус», вернуться на базу Линкольн, спасти наших друзей и победить «Аронакс». А уж потом (если у нас будет это «потом») мы подумаем над тем, как пустить в ход внезапно обретенные каменья и злато и отстроить на них ГП. Что не мешало членам экипажа отныне звать друг друга миллиардерами. Так, Нелинью отныне величали «миллиардер-инженер да Сильва», меня – «миллиардер-капитан Даккар», а Юпитера – «миллионер-гурман Орангутанг».
Думаю, Немо недооценивал человеческую натуру. В мире много хороших людей. Ни случившееся с Девом и Лэнд Инститьют, ни ошибки Гардинг-Пенкроф не поколебали моего доверия к нашему экипажу.
Той ночью, лежа на кровати в каюте моего предка и глядя на украшенный барельефами в виде раковин потолок, я размышляла о том, как «Наутилус» отнесся к своему новому экипажу, и надеялась, что затеянная нами чистка древних мозгов лодки не приведет к тому, что она начнет вспоминать о негативной стороне работы с людьми.
На следующий день был мой день рождения. Эстер и Нелинья принесли мне на завтрак кекс и тихо спели поздравительную песню, прекрасно понимая, что я не желаю акцентировать на этом внимание. У нас слишком много дел и слишком мало поводов для радости… К тому же я не хотела потратить весь день на анализ того, как сильно изменилась моя жизнь за последний год. Да даже за последнюю неделю. А что касается задувания свечей и загадывания желаний – сомневаюсь, что я бы смогла сформулировать их без слез. Так что лучше просто двигаться вперед.
Мы дали себе неделю на ремонт лодки, что очень мало, но мы понимали: каждый лишний день здесь означает дополнительный день в плену у Лэнд Инститьют наших друзей.
Если бы только я могла убедить себя, что «Аронакс» оставил базу Линкольн в покое! Мне было бы гораздо легче, если бы я знала, что они погнались за «Наутилусом». Но куда вероятнее было предположение Ли-Энн, что Дев возьмет заложников и будет ждать нашего возвращения. Лишь бы у этой старой подводной лодки нашлись и другие сюрпризы, кроме торпед. Нам предстоит придумать, как, запустив снова суперкавитацию, не угодить прямиком в ловушку, потому что тогда от всех наших технологий и сокровищ на борту не будет никакого проку.
Когда назавтра мы закончили чистку внутренностей «Наутилуса» от слизи, Нелинья сказала, что, насколько она может судить, суперкавитация снова работает. Акулы починили носовые и кормовые лейденские пушки и даже собрали две рабочие торпеды из деталей других.
– Если бы мы выстрелили ими в «Аронакс», они бы взорвались прямо в бухте, – сказал мне Джем. – Хорошо, что мы этого не сделали.
На следующий день Халима и Джек наладили ялик и отправились на нем в пробный заплыв – и даже не разбились и не утонули. Робби додумался, как через локус в камбузе запустить обожаемого Юпитером «Лучшего пекаря Великобритании» с блю-реев, чтобы наш шеф-повар мог любоваться фиолетовой 3D-проекцией Мэри Берри (и да, это не только звучит страшно). Я обнаружила, что клавиштару Капитана Немо можно синхронизировать с органом на мостике и играть на ней в любой точке лодки.
– И даже за ее пределами, если эта клавиштара правда водонепроницаемая, – предположила Эстер. – Сможешь транслировать музыку на глубине.
Нелинья нахмурилась:
– Зачем ей это делать?
– Не знаю, – пожала плечами Эстер. – Потому что это круто?
Тот день я провела за органом, хотя этого не планировала. Но поддалась на уговоры экипажа, никогда не слышавших, как я играю, и исполнила фугу Баха.
А когда закончила, обнаружила, что все на мостике смотрят на меня.
– Красиво, – сказал Вирджил.
Из динамика на потолке послышался голос Медоу Ньюман:
– Говорит машинное отделение. Ана? Не останавливайся. У нас тут наконец зажглись панели, которые мы никак
