Из глубин - Вера Викторовна Камша
– Хорошо, оставим это. – Иноходец поднялся с кресла. – Но если вы продолжите драку, окажетесь в Багерлее. Оба. Обещаю это как Первый маршал Талигойи и друг его величества. Понял?
Ричард угрюмо молчал. Зачем он повесил герб между кабаньих морд? Лучше бы снял их, а еще лучше – запер личные комнаты Ворона и перебрался в другие, благо места хватает.
– Робер, – встопорщился Дикон, – неужели мы не можем отстаивать свою честь?
Перед кем и от кого? Назовем кошку кошкой, они все тут предатели и клятвопреступники.
– У нас сейчас одна честь на всех, – звучит глупо, но мальчишка другого не поймет, – и отстоять нам ее будет ох как трудно. Особенно когда за дело возьмутся Савиньяки с фок Варзов.
– Они должны понять, – выпалил Ричард. – Альдо – Ракан, он законный король. Савиньяки – хорошие люди, ты их не знаешь, а я знаю. Им надо написать…
– Я служил с Эмилем в Торке. – В Торке, которую пытался забыть годами. – Савиньякам с нами не по пути.
– Ты в обиде, что они не примкнули к восстанию, но их нужно простить, – уверенно произнес Повелитель Скал. – Все ошибаются. Шарль Эпинэ тоже предал… То есть перешел на сторону Франциска, но ты же теперь с нами!
Это бессмысленно. Дик свято верит в дело Раканов и в то, что Савиньяков надо «прощать», его не переубедишь. И Альдо не переубедишь, и Никола с Сэц-Арижем. Клемент с Дракко и те бы поняли, а эти – нет; воистину люди – самые упрямые и глухие твари во вселенной.
Повелитель Молний поправил перевязь и взялся за шляпу. Сверху скалились кабаньи морды, между ними мерцал герб Окделлов.
– Дикон, это не мое дело, – и в самом деле не его, – но на твоем месте я бы этих вепрей убрал.
– Я уберу, – кивнул юноша, – будут готовы портреты отца и Алана Святого, и уберу. Если снять сейчас, останутся пятна.
– Не сомневаюсь. Молоко и маковая настойка в этом доме найдутся?
– Молоко есть, – затряс щеками виконт Ларак. Еще бы не было: чинуша наверняка завтракает молоком с хлебцами, – а маковая настойка… Я спрошу у слуг.
– Если кэналлийцы не украли, есть, – огрызнулся Ричард, – но я ее пить не стану.
– Глупо, – Робер не выдержал, потер переносицу, – сам ты не уснешь.
– Со мной все в порядке, – выпалил Дик. – Я завтра встану.
– Только если выспишься как следует.
– Нет, – упрямо повторил Ричард. – Пусть Валентин ее пьет, ему с его бедром так и так неделю валяться.
– Это ты сейчас так говоришь. – Зачем он спорит? Толку все равно не будет. – Мой тебе совет: выпей маковой настойки или, на худой конец, кошачьего корня, и ложись. Я к тебе завтра зайду.
Юноша натянуто улыбнулся:
– Спасибо. Я буду рад.
4
Будет рад он, как же! Дику сейчас если кого и хочется видеть, так это Придда. Чтобы убить.
Из-за чего же эти дурни сцепились? Хотя Ричарду после вчерашнего много не требовалось, было бы странно, если б он ни на кого не бросился. Другое дело, что Валентин не похож на бочку с порохом, чтоб втравить такого в поединок, нужно постараться. И как следует.
– Монсеньор!
– Да, Реджинальд?
Странный все-таки у Дикона кузен, если не знать, что дворянин, нипочем не скажешь.
– Монсеньор, прошу уделить мне несколько минут.
– Разумеется. – О чем им говорить? Зачем?
– Только… – толстяк замялся, – можно… Можно я вас провожу?
Не хочет говорить в доме? Почему? Дело в слугах? Очень даже может быть. Дик поторопился, взяв к себе прихвостней Люра, мальчишка вообще слишком доверчив и когда-нибудь за это поплатится… Да уж, Иноходец, докатился ты, советуешь сыну Эгмонта не верить собственным соратникам.
– Я сейчас еду к Придду.
Реджинальд Ларак не переспросил, и Робер счел нужным пояснить:
– Первый маршал Талига… Талигойи должен посетить обоих участников дуэли и доложить его величеству. – А также понять, что такое Валентин Придд, но сперва узнаем, что такое Реджинальд Ларак. Ричард назначил толстяка своим наследником, но у парня нет выбора.
– Ричард бывает очень несдержан, – толстый виконт громко вздохнул и покачал головой, – и он весьма болезненно воспринимает шутки.
Значит ли это, что Валентин пошутил? Спрут-шутник… Смешно само по себе.
– Я так и не понял причину ссоры.
– Дикон ничего не рассказывал, – зачастил родственничек, неужели решил, что Робер Эпинэ станет расспрашивать за спиной Дикона? Да и не знает этот Реджинальд ничего. Эгмонт не делился своими бедами с домашними, Дикон такой же.
– Реджинальд, неужели вы думаете, что я стану выпытывать тайны вашего кузена?
– Нет, – лицо Ларака покрылось даже не девичьим, бабьим румянцем, странное зрелище, – нет, но… Я хотел поговорить о другом. О совсем другом. Я провожу вас до особняка Приддов.
А потом южанам придется тащить увальня назад, хотя время у них, пожалуй, будет. Разговор с Валентином может затянуться, если, разумеется, Спрут не вздумает изображать умирающего.
– Хорошо, едемте. Обратно вас проводят мои люди.
Реджинальд Ларак рассыпался в благодарностях, ему явно не хотелось разъезжать по городу в одиночку. Храбрецом виконта не назовешь, но он готов рискнуть. Ради чего? Робер украдкой глянул на пыхтевшего рядом толстяка. Тюфяк тюфяком, если б не шпага и родовые цвета, сошел бы за лавочника, в лучшем случае за ликтора, но кто сказал, что лавочники – глупцы, а ликторы – простаки?
Услужливый слуга в черной с золотом ливрее распахнул дверь, и Робер увидел Дювье, держащего под уздцы Дракко. Полумориск приветливо фыркнул, Робер рассеянно погладил золотистую морду и вскочил в седло. Солдаты последовали примеру маршала, откровенно радуясь отъезду. Опять ссорились с северянами? Сколько можно!
– Жильбер! – Молодой Сэц-Ариж, которому Карваль скрепя сердце доверил драгоценного «Монсеньора», тоже был хмур. Не отошел после казни?
– Да, Монсеньор.
– Подождем виконта Лара. Он едет с нами, потом вы проводите его назад и вернетесь за мной.
– Так точно, Монсеньор.
Эпинэ надвинул на глаза шляпу, расправил краги перчаток. Слуги распахнули ворота, в глаза ударила свежая позолота. Вепри Окделлов садовыми сонями вцепились в позеленевшие бронзовые лозы. Лэйе Астрапэ, как можно вешать в чужом доме свои гербы?! Хотя жил же Франциск во дворце Раканов, и ничего. Победитель на то и победитель, чтоб получить все… Или сломать шею.
Похожий на капрала конюх вывел гнедого жеребца, вполне пристойного. Наследник Лараков некрасиво, но и не безнадежно, залез в седло и уставился на Робера. Иноходец подавил зевок и шевельнул поводьями. Звонко щелкнули створки ворот, и Эпинэ не удержался:
– Как вы себя чувствуете в новом доме, виконт?
Виконт вздохнул и насупился. Что ж, вздох тоже можно считать ответом. Кавалькада порысила через площадь. Звон подков казался гулким, словно ночью,
