Корона льда и лепестков - Шеннон Майер
– Я всегда буду с тобой, Лан. Несмотря ни на что.
Его глаза подернулись тенью тревоги.
– И снова ты говоришь так, будто знаешь что-то, чего не знаю я.
Я не хотела ему лгать в последние мгновения вместе.
– Вряд ли все закончится для меня хорошо, Лан. Андерхилл требует равновесия. И я не вижу иного способа завершить начатое.
Самое близкое к правде, что я могла ему сказать про то, как наше время исчисляется минутами. Парой часов, если повезет.
Лан выглядел так, словно я разом выкачала из него всю силу, как Рубезаль, вместе с сердцем. И самой душой.
– Не…
Я поцеловала его в губы, заставляя замолчать.
– Сейчас мы вместе. Будь что будет. Я спасу наш народ.
Наш.
Не мой, не его. Наш.
Лан стиснул зубы, он явно лихорадочно искал способ загнать меня в угол. Но все это не моя задумка. За рулем стояла Андерхилл, а желаемое она всегда получала.
– У тебя есть план?
Лан сменил тему так быстро, что я поняла: мои слова он не переварил. Нет, сразу перешел к полному отрицанию, как сделала бы я на его месте. Полная уверенность, что есть иной способ, потому что о таком исходе даже думать страшно. Я буду стараться сохранить ему жизнь, но и он сделает то же самое для меня. Я все больше и больше осознавала, что последнее слово в спасении Лана будет за Андерхилл.
– Сила Рубезаля поглощена. Теперь он проводник зла, и я не знаю, насколько он теперь вообще владеет собой. – Я коснулась обновленной арфы, которую Лан нес на спине. – Это зло сделает все, чтобы укрепить позиции против Андерхилл.
– Думаешь, оно ей аналогично?
Наверное, это разумная догадка, ведь неравновесие тоже способно обрести форму, как и равновесие, которым стала Андерхилл.
– Это только теория. Но чутье подсказывает, что все так и есть. Мы должны увести Рубезаля и зло, что его использует, подальше отсюда. Думаю, арфа для этого зла сильно важнее, чем жизнь гиганта.
Лан снял инструмент со спины.
– Ты же понимаешь, что Рубезаль, или кого он там выпустил на волю, попытается заключить сделку.
– Пусть торгуется сколько угодно, после того как пройдет за нами в портал.
Я взяла Лана за руку и встала лицом к огромным дверям, ведущим во внутренний двор.
На нас вновь накатила сила Рубезаля. Но едва она дотронулась до меня и Лана, как не просто отскочила, а с визгом рванула обратно к хозяину.
Кряхтение Рубезаля просочилось даже сквозь толстые двери.
– Похоже, его магии не нравится, когда мы соприкасаемся, – проговорила я, почти не удивляясь. – Не отпускай меня.
– Никогда, – посмотрел на меня Лан. – Я серьезно, Алли. Никогда.
Я отвела взгляд. Свободной рукой призвала магию индиго, обернула ей горло и усилила голос, чтобы меня услышали все фейри.
– Рубезаль, покинь Унимак или умри. Я больше не позволю тебе чинить вред фейри.
И прежде, чем он успел ответить, я толкнула тяжелую створку.
Яркий солнечный свет заставил меня заморгать. Как странно – погода такая чудесная, а мир стоит на пороге битвы, которая определит судьбу обоих царств.
Рубезаль стоял, привалившись спиной к зданию напротив, проломив крышу своим весом.
– Не думаю, что мне суждено умереть, незаконнорожденная дворняга, – гигант растянул губы в улыбке, но в ней не осталось ни капли тепла. Его глаза были черны, как само зло, завладевшее его сущностью.
Я видела Андерхилл в глазах Девон, а теперь – ее противоположность в Рубезале.
На меня смотрела беспредельная тьма, и я задрожала.
Я больше не сражалась с фейри, но с чем-то много, много хуже.
И все же я должна биться. Я сделала шаг, другой.
Открыв рот, приготовилась соблазнять его арфой, как планировала.
Но гигант вдруг выпрямился, сжимая в кулаке длинный деревянный посох.
– Теперь ты узнаешь, чего стоит брошенный мне вызов.
Рубезаль ударил пяткой посоха по булыжникам, и земля взорвалась, пошла волной, поднимая камни и дома. Лан дернул меня в сторону, и мы отпрыгнули.
Волна ударила в замок, раскалывая камень, золото и дерево до верхушки самой высокой башни. Раздался пронзительный скрежет-стон, и мы помчались прочь от замка, который содрогнулся, складываясь, как игрушечный. Строение, простоявшее почти сотню лет после подписания первого договора с людьми.
– Нет! – крикнула я, призывая магию, и поняла, что опоздала.
Замок рушился на глазах, лопались окна, среди грохота камня звенели крики.
Лан стиснул меня в объятиях, но я забилась в его руках.
– Нельзя, Алли. Нельзя!
– Там Цинт! – орала я, обливаясь слезами. – Там Цинт… Я должна ее вытащить!
Богиня вездесущая, пусть это будет сном, кошмаром, чтобы я могла проснуться. И все же в реальности я наблюдала, как умирает замок, как клубится пыль и дождем осыпаются обломки. Я понимала, что это. Смертельный удар. Цинт… Цинт больше нет. Рябинника, генерала Страйка и Дрейка больше нет. Хрен бы с Адэр, но ребенок… ее больше нет. Так много жизней, бессердечно отобранных, и ради чего? Злобы.
Ничего, кроме злобы.
Ничего, кроме бессмысленной, бесчувственной тьмы.
Лан покачал головой.
– Нельзя, Алли. Он именно этого и добивается, чтобы ты отвлеклась… и, если ты права насчет грядущего, Цинт будет ждать нас на той стороне. – Неблагой подавился словами, по его щекам, прокладывая дорожки в пыли, потекли слезы. – Ты скоро увидишься с ней, Алли. Мы оба. Я знаю, что ты задумала. Мы будем жить вместе – или вместе умрем.
У меня сжалось сердце. Отрицание не продлилось долго, как я надеялась.
Последний крохотный огонек надежды, что я спасу Лана, погас. Я все еще подозревала, что Андерхилл вступится за него ради сохранения равновесия, но в мыслях мелькнул проблеск виноватого облегчения. Возможно, в самом конце я буду не одна.
Икнув, я протянула руку к арфе, и Лан передал мне инструмент. Мы полностью его изменили, но я тронула струну, и ввысь взлетела нота. Прекрасный звук, заставивший сам затрепетать целый мир.
Я хотела лишь привлечь внимание Рубезаля, но почувствовала, как внутри меня поднимается мощь.
Нота вселила в меня надежду. А надежда придала смелости. И силы сделать шаг.
– Хочешь вернуть арфу, мудак-переросток?! – зарычала я, открывая портал туда, где все началось – в дом в Аляскинском Треугольнике, где Рубезаль впервые предложил мне чашку чая.
Гигант, ставший проводником зла, наклонился.
Я оскалилась в ухмылке:
– Так давай, возьми.
И Рубезаль бросился к нам.
