Корона льда и лепестков - Шеннон Майер
Ага.
Я метнула кинжал, наперед зная, что гигант его отобьет, и помчалась к Лану.
Неблагой бросился мне навстречу, перестав играть.
БАМ.
Земля раскололась надвое.
Нет. Мы не могли остановиться.
Я набирала скорость, расщелина между нами все росла. Собрав остатки силы, я оттолкнулась от земли и прыгнула. Края пропасти тут же осыпались.
Лан пятился от обрыва.
Я выстрелила золотой силой, пытаясь спасти почву от распада, но этого было слишком мало. Мне не долететь.
Лан закричал, по ушам хлестнуло ревом. Неблагой бросился вперед, наши пальцы на миг коснулись, не зацепившись.
Я рухнула в темноту.
Цепляясь за что придется, я все падала.
Стены пропасти из каменистых превратились в маслянисто-гладкие. Когда лицо Лана исчезло из вида, сквозь ужас и боль я поняла, где кончается эта яма.
Сосредоточием зла.
Его крепостью.
И сквозь боль от расставания я почувствовала лишь облегчение, что Лан не угодил сюда вместе со мной. Все же Андерхилл его спасла.
Фаолан будет жить. А мне теперь оставалось лишь умереть, забрав зло с собой.
Я оттолкнулась от стены, пытавшейся окутать меня ненавистью и страданием.
В свободном падении собрала всю золотую магию, которой Андерхилл питала меня для этой битвы. И я выпустила ее всю. Я была солнцем, звездой в этом месте порока. Золотом против мрака. Тьма же все пыталась просочиться под защиту, дарованную мне Андерхилл.
Я всего лишь канал для ее магии. Орудие ее битвы.
И сила без остановки текла из царства фейри сквозь меня, как река, что пыталась накрыть растрескавшуюся пустошь.
Послышался гул.
Отдаленным краем сознания я чувствовала, как стены смыкаются. Я падала, а чернота сжималась вокруг, сгущалась, концентрировалась. Тело содрогнулось. Золото Андерхилл подернулось рябью.
Видение смерти всплыло в моем сознании, набирая яркость, когда золото стало уступать в битве со злом. Сжимаясь, прогибаясь, трескаясь, тьма вклинивалась и таранила последний маяк надежды обоих миров.
Здесь Андерхилл была слабее Неравновесия.
Против Рубезаля моей жизни было недостаточно. В этой битве сущностей ей не возобладать.
Вокруг меня обвились руки. Лан перевернул меня в воздухе. И мое сердце разлетелось на куски, когда он прижался губами к моим. Он что, прыгнул в зияющий разлом, чтобы умереть вместе со мной? Вот дурак…
Мой дурак.
Что еще мне оставалось, как не цепляться за эти последние мимолетные прикосновения? Я сжала ткань его туники в кулаках, обхватила ногами бедра, отчаянно целуя в ответ. Арфа, зажатая между нами, впилась мне в грудь и ноги.
Я отстранилась, желая смотреть на любимого в наши последние мгновения – нуждаясь в этом, – и увидела, как на его лице вспыхнуло удивление. Опустив взгляд, я и сама изумленно заморгала.
Потому что я больше не излучала золотой свет.
Я была золотом.
Запрокинув голову, я резко вдохнула: золото побеждало тьму, отвоевывало утраченные позиции, теснило смыкающиеся стены. Я приникла к щеке Лана, чувствуя, как меня до последней частички пронизывает усталость.
– Я с тобой, Алли, – прошептал Фаолан, и я услышала его голос сквозь гул и визгливый скрежет.
Улыбнулась.
Я знаю.
Золото держалось, но скользкий черный слой, покрывающий бесконечную трещину в земле, не сдавался. Не помогало даже то, что теперь мы с Ланом касались друг друга.
– Арфа, – прохрипела я, не в силах даже поднять голову. – Играй.
Лан слегка толкнул меня назад, я разжала пальцы, вцепившиеся в его бедро, протянула руку к арфе и слабо тронула струну.
Нота унеслась ввысь, множась, усиливаясь. Потроша уродливый монотонный гул Неравновесия. Зрение затуманилось, я склонилась на плечо Лана, и золото хлынуло из меня сплошным потоком.
Андерхилл пробила последнюю защиту своего противника. Она безжалостно таранила и буравила. Потому что существо, защищавшее нас от бесконечного зла, не знало пощады.
Не могло щадить.
Неравновесие, то, что от него осталось, закричал, рассыпаясь на пыль и осколки, не сравнимые со сверхновой, которой была я.
В последнем отчаянном рывке тьма оттолкнулась от стен трещины, приняв форму лица, которое едва не разрушило оба царства. Из носа и глаз гиганта сочилась густая чернота. По коже расползались трещины, как у Девон, только гораздо быстрее.
Рубезаль распадался на моих глазах.
Его рот раскрылся, и раздался голос зла:
– Ты никогда не победишь по-настоящему, Стиртерия. Наши дети всегда будут отвергать мир, когда между войнами минует достаточно времени.
И ее слова сорвались с моих губ:
– Вот почему я здесь. И всегда буду. Сгинь, Истиртериас, убирайся обратно в свою яму.
И Андерхилл отступила.
Лицо Рубезаля исчезло, исказившись в безмолвном крике.
И хотя я не кричала, не чувствовала боли, это был и мой конец. Душой и сердцем я чувствовала его приближение. Путь смерти и зла истончался, а путь, для которого отец и мать меня создали, напротив, становился шире. Позолота на золотом.
Я улыбнулась ему, приветствуя.
Веки наливались тяжестью. Арфа начала таять, превращаясь в крупинки, которые оседали на коже Лана, впитываясь в него. Освобожденное из исчезающей арфы огненное копье преобразилось, а затем тоже растаяло – жертва Неравновесию. Всего лишь еще один предмет, чтобы склонить чашу весов в пользу победы.
Фейри будут жить дальше.
Возможно, не все, кто помог этой победе.
Но наш народ выживет.
– Я тебя люблю, Лан, – мой голос был даже не шепотом, лишь отголоском.
Мы продолжали падать. Когда-нибудь падение закончится, и тогда мы перестанем существовать. Я приняла эту судьбу. Я была бессильна сделать что-то еще.
Андерхилл позаботилась, чтобы Лан меня услышал.
Он сжал меня крепче, и его голос был таким же усталым от того, какую роль ему пришлось сыграть.
– Не бойся. Скоро мы будем вместе.
Я не боялась. Только не в его руках.
Я закрыла глаза.
26
Смерть оказалась не такой, как я ожидала. Вот совсем. Я точно не думала, что окажусь в долине Жрицы, глядя на ее дом. Только… он был не таким, каким я помнила.
Окна зияли выбитыми стеклами, сады вокруг выжжены, ближайшие растения погибли. Холодный ветер сквозил через пустую дыру, где еще совсем недавно была дверь. Я поймала себя на мысли, что боюсь за себя. Смехота какая. Я ж умерла.
Я шагнула вперед, и стайка крошечных птичек взмыла вверх, закружилась вокруг вихрем щебета и трепета крыльев, которые нежно перебирали мою одежду и волосы. Вместе с ними танцевала щепотка золотой магии, согревая кожу.
Я опустила ресницы, впитывая ощущение. Что бы это ни было – смерть, жизнь, лимб, – я наслажусь им не спеша. С закрытыми глазами я
