Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Над далеким горизонтом разворачивалось грандиозное зрелище. С головокружительно высоких облачных башен сорвалась яростная вспышка молнии и залила все вокруг ослепительным светом, будто потоком белого огня на мгновение соединив небо и землю. Холмы дрогнули. Путники видели все это до странности отчетливо, словно где-то далеко туманная пелена разом испарилась. Слева на фоне переливающегося неба вырисовывались очертания плато с мелкой порослью. Здесь Краппова пуща заканчивалась крутым склоном. На северо-восток уходила узкая долина лесной реки.
– Клянусь священными грибными кольцами, видно до самых Белых гор! – крикнула Гортензия, поднимаясь навстречу ветру. – Этого не может быть: они всегда окутаны туманом, а уж в такую бурю тем более!
– Да, вспомните, что говорил Бозо на совете! Это не ледяные вершины Белых гор! – воскликнул старик Пфиффер, закрывая лицо от сильного порыва, разметавшего вьюки.
Один из пони в упряжке испуганно заржал, а Муни заревел от страха, но крики животных заглушил нарастающий рев ветра, который, казалось, во всю мощь заявлял о себе.
«Вот-вот случится что-то ужасное – предсказуемый конец нашего несчастного путешествия, – подумала Гортензия. – Не следовало нам отправляться в путь, и виновата в этом только я».
Эта мысль ее потрясла, заключила храбрую Гортензию в ловушку: она будто угодила в кошмарный сон, в котором никому не удается спастись, как ни старайся. Ей оставалось лишь подгонять пони, но осторожно, не срываясь на галоп, потому что к ее повозке был привязан Муни, и это усиливало чувство, будто их удерживает нечто, чего нельзя изменить.
И снова по небу с северной стороны пронеслась беззвучная молния. Ослепительная вспышка разделила облака на части, они окрасились странным красновато-серым цветом. На самом верху, где гребни гор должны были скрыться во тьме, Карлман вдруг увидел что-то странное. Приподнявшись на кучерском сиденье, он взволнованно указал влево, поверх головы Гортензии.
– По небу что-то движется. Там идет кавалькада призраков, они темнеют на белых снегах далеких вершин! – пронзительно воскликнул молодой квендель.
– Наверное, волки! – крикнул сзади Биттерлинг.
Все невольно пригнулись, хоть и находились далеко от Холодной реки и бушевавшей там бури.
«Призраки, которых несет на охоту штормовой ветер, движутся очень быстро, – подумал Звентибольд. – Однажды мы в этом убедились, второй раз от судьбы не уйдешь».
Звентибольд держал поводья, но Тильда все равно крепко вцепилась в него, оглядываясь с широко раскрытыми глазами. С тех пор как, несмотря на все предупреждения мужа, она наивно пожелала отправиться с ним в эту поездку, прошло совсем немного времени. Впереди Уилфрид то и дело поворачивался в седле, словно надеясь услышать от старика Пфиффера совет, как поступить. Справа в свете молний снова показалась темная лента живой изгороди, которая совсем скоро должна была вывести путников на дорогу. Уже виднелись торцы заросших кустами стен. Кто знает, что там притаилось? Никто уже не надеялся преодолеть этот сложный участок, оставшись целым и невредимым.
Энно, которого Хульда уложила на мешок с плащами для маскарада, вдруг вскочил. С некоторым усилием молодой конюх-пастух выпрямился, ошарашенно вгляделся в мерцающую ухмылку тыквенной головы и замер. Он знал: начинается то, с чем он уже встречался.
Одинокий вихрь налетел как холодная северная буря. Он пронесся по тропинке вдоль живой изгороди, намереваясь настигнуть проезжающие по дороге повозки. Голые кусты на стенах заколыхались. Никто не показался, однако внезапное явление зла ощутил не один только Энно. Тьма холодом сжимала сердца путников и нагоняла уныние. Вот они миновали подступ к тропе, и тусклый свет фонарей на повозках ненадолго осветил вход в непроглядную черноту, притаившуюся между стенами живой изгороди, словно зверь, готовый напасть. Тропу залило светом всего на несколько шагов вперед, но все чувствовали: там, в глубине, что-то скрывается.
– Во имя всех Шаттенбартов, там мерцающий туман! Он заполняет тропу!
Страшный возглас Хульды словно запустил новую волну ужаса. Путники не остановились, хотя за их спинами теперь раздавались призрачные голоса и ропот – все так, как описывал Энно. Выть и кричать могли только живые существа, но их не было, все оставалось прежним. Лишь мерцал призрачный свет, который начал распространяться меж изгородями и медленно превращать тропинку в тускло поблескивающую белесую змею. Выползая из темноты, она прокладывала путь по холмам к деревням квенделей. Теперь этот зловещий поток без труда настиг беглецов. Белая пелена окутала их, и пони в упряжках ступали прямо по ней.
– Надо перерезать веревку Муни! – пронзительно закричал Энно, перекрывая суматошные возгласы, зазвучавшие в повозке. Вскочив, он столкнулся с Хульдой и Бульрихом, когда повозка из Краппа на бешеной скорости вырвалась вперед. Копыта грохотали по дороге, рыжие пони неслись изо всех сил, объятые страхом, выкатив глаза, не думая о том, что их ждет. Гортензия знала, что дергать за поводья, которые она держала одной рукой, бессмысленно. Другой рукой она ухватилась за сиденье, чтобы не упасть с раскачивающейся кучерской скамейки, в спинку которой судорожно вцепился Карлман. Собравшись с силами, молодой квендель обернулся, чтобы посмотреть, как там остальные.
Теленку приходилось совсем плохо. Он едва поспевал за повозкой и с отчаянным ревом задирал голову, время от времени натыкаясь на заднюю стенку. Энно устремился к Муни, поспешно пробираясь через вьюки и корзины.
– Он сломает ногу, и его переедет повозка Биттерлингов! – снова закричал бывший конюх.
Вторая повозка была уже совсем близко. Мельник пришпорил своего удивленного пони и увел его в сторону, опасаясь обезумевших животных.
В дополнение к этой суматохе вокруг путников бушевали невидимые вихри теней и духов. Ветер завывал, свистел, визжал, рычал, трещал и кричал, словно все чудища, растворившиеся во тьме, разом поднялись, чтобы напасть на беззащитных жертв. Призраки, казалось, были повсюду и сводили с ума не только пони. Биттерлингов бросало по повозке из стороны в сторону, будто их швыряла чья-то невидимая рука. Старик Пфиффер то и дело хватал себя за голову, словно кто-то тянул его за взъерошенные волосы. Глядя, как Фридо и Мерль в панике трясут головами, Карлман гадал, не дергают ли их за гривы призрачные пальцы.
Тем временем Энно добрался до конца повозки и принялся дергать за туго натянутую веревку Муни, одновременно отчаянно жестикулируя Биттерлингу, чтобы тот свернул, если и в самом деле удастся освободить теленка. Звентибольд все понимал, но отвечал беспомощными взмахами руки, сообщая о том, что уже давно потерял поводья своих пони. К тому же дорога пошла под уклон и повозки понеслись еще быстрее.
Охваченный ледяным ужасом, Энно попытался взять себя в руки, мысленно проклиная свою слабость и сетуя на отсутствие ножа. Затащить теленка в повозку удалось
