Канцелярская крыса. Том 2 - Константин Сергеевич Соловьев
– Путешественники по времени. – Герти едва не издал нервный смешок от этого словосочетания. – Замечательно!
– Бесспорно, это открывает перед нашими потомками множество возможностей. Вместо того чтоб довольствоваться репродукциями Рафаэля, они могут отправиться в шестнадцатый век и воочию наблюдать за тем, как творится шедевр. Вместо того чтоб слушать записанные на фонограф оперы, они вольны услышать оригинал, причем сыгранный под руководством самого Моцарта. Согласитесь, заманчивые перспективы!
– Пожалуй, что так.
– К тому же не обязательно ограничивать себя миром искусства. Наша собственная история может затмить любой театр. Хотите понаблюдать за коронацией Генриха Наваррского? Никаких проблем, вы увидите ее из первого ряда. А может, казнь Карла Первого?.. Столь же легко.
– Они ныряют в прошлое с такой легкостью, будто покупают билет? – недоверчиво спросил Герти, забыв про скепсис. – Сколько же этих бездельников шляется в веках?
– О, очень много. Возможность путешествовать по истории породила целую отрасль развлечений. Впрочем, никто не говорит, что путешествовать во времени – удел зевак. Только представьте, сколько возможностей темпоральные перемещения даруют ученым – историкам, архитекторам, археологам…
– Обывателей, однако, больше, – вежливо вставил Питерсон. – Судя по всему, двадцать седьмой век весьма скучное местечко, так что его обитатели воспринимают возможность посетить иную эпоху как своего рода увеселительный пикник, приятное приключение. Ну или же прогулку по ожившему музею.
Подобный подход отчего-то покоробил Герти.
– Вы имеете в виду, что мы превратились в бесплатный балаган для наших же потомков? – спросил он, с неудовольствием ощущая, что все глубже включается в эту глупую и бессмысленную игру. – Вот уж повезло!
– Отнюдь не бесплатный!.. – произнес было Питерсон, но мистер Беллигейл властно его перебил:
– Это их право. Будь у нас подобная машина, едва ли мы вели бы себя скромнее. К тому же наши потомки, к их чести, весьма деликатны и никак не проявляют своего присутствия среди нас.
– А если проявят? – испугался Герти. Только сейчас он сообразил вещь, которая должна была прийти на ум гораздо раньше. – Вы представляете, что случится, если какой-нибудь из этих визитеров догадается протащить во двор к Генриху Первому паровой двигатель? Или, допустим, отправит бронированный дредноут в эпоху Трафальгарской битвы?.. Это же вывернет наизнанку всю нашу историю, как пиджак!
– Верно мыслите, полковник. Любое вмешательство может непоправимо нарушить темпоральную ткань, исказив всю нашу историю. Однако же время не так беспомощно, как вы полагаете, и вполне может позаботиться о своей безопасности.
– Это как же?
– Суть темпоральных перемещений такова, что ни один физический объект не может быть физически перемещен в другую эпоху. Ни дредноут, ни даже швейная игла.
– Вот как? А что же насчет человеческого тела?
– Тоже исключено. Ни один физический объект не может преодолеть границу своего времени, полковник, в том и штука. Даже если он размером с одну молекулу. У времени свои законы, видите ли, и оно чтит их неукоснительно.
– Но ведь вы сказали… – Герти переводил взгляд с мистера Беллигейла на Питерсона, но ни на одном лице не мог обнаружить подсказки. – Вы ведь сказали, что наши потомки свободно разгуливают по прошлому! Как они совершают прыжок, если машина времени не переносит физические тела?
– Тут нет никакого противоречия, полковник. Единственное, что бескрайний Хронос позволяет перемещать по волнам времени, это информацию. В чистом, так сказать, ее воплощении. Только информацию – и ничего кроме.
– Я не понимаю, – признался Герти.
– Это естественно. Понимание приходит не сразу. – Мистер Беллигейл сосредоточенно поправил накрахмаленные манжеты. – Что такое человеческая личность, полковник? Это лишь совокупность множества знаний, информационный сундук. Если нельзя отправить в прошлое свое тело, то почему бы не отправить туда свою личность?..
Герти потребовалось некоторое время, чтоб осмыслить услышанное.
– Но ведь личность должна к чему-то крепиться? – пробормотал он. – Она ведь не может существовать бесплотным духом среди живых людей?
– Совершенно верно. Вот видите, вы схватываете на лету. Личности нужно хранилище, как и содержимому сундука. Физическая оболочка. Тело.
– И они…. Эти личности могут захватить наше тело, чтобы в нем развлекаться? – Герти едва не поддался желанию снова сунуть руку в карман и нащупать там револьвер. – Хорошенькая перспектива!
Мистер Беллигейл устало закатил глаза.
– Ничего подобного. Никто не может силой выставить вас из собственного тела, полковник. Более того, строение наших нейронных связей таково, что лишь крошечный процент среди наших современников способен выступать такого рода донором своей физической оболочки. Или, если угодно, медиумом, спиритом.
– Или лендлордом, – вставил было Питерсон, но, поймав взгляд мистера Беллигейла, благоразумно замолчал.
– Требуется особенная комбинация нейронов, чтобы человеческое тело могло стать временным пристанищем для чужой души. Исключительно редкая комбинация. Например, на весь остров насчитывается лишь пять человек, обладающих подобной особенностью.
– И мистер Питерсон… – Герти открыл рот, но губы лишь беззвучно шевелились. Рассвет понимания, забрезживший в его сознании, совершенно стер все то, что он собирался сказать.
– Да. – Питерсон смущенно улыбнулся, чувствуя себя неуютно под застывшим взглядом Герти. – К вашим услугам. Я ссужаю свое тело в аренду гостям из будущего.
– Вы…
– Арендодатель и арендуемое имущество в одном лице. Впрочем, нас часто именуют шлюхами. Темпоральными шлюхами. Не очень лестное прозвище, как вы понимаете, однако оно давно сделалось привычным. Можно долго морализировать, но, в сущности, в нем нет ничего оскорбительного. Как и обычные шлюхи, мы продаем свое тело другим людям за деньги. В чем, собственно, разница?..
– И… есть спрос?
– Еще какой! – с нескрываемой гордостью заметил Питерсон. – Конечно, наша эпоха не может равняться с двенадцатым веком или временами Ренессанса, но, уверяю вас, девятнадцатый век тоже представляет собой интерес для многочисленных ценителей. Я позволяю им окунуться в тысяча восемьсот девяносто пятый год так, как если бы они оказались в нем сами. Отведать здешней пищи, подышать здешним воздухом, выйти на улицу и понаблюдать за жизнью древней Британии воочию… Да, полковник, наша с вами современность для них – древнее прошлое, овеянное романтическим флером. В их жизни давно нет газовых фонарей, китового жира, локомобилей, привычных нам костюмов, кошек и многого другого. Они приходят в наш век как в музейную залу, чтоб насладиться, как они выражаются, тихим очарованием викторианской эпохи. Я охотно предоставляю им эту возможность. Не бесплатно, разумеется.
– То есть они одалживают ваше тело?
– Совершенно верно, – сказал Питерсон так спокойно, точно речь шла об одолженной паре брюк. – Обычная сделка, ничего более.
– А где в таком случае находитесь в этот момент вы сами?
– Нигде. Две личности не могут существовать в одном теле. В тот момент, когда договор заключен и новый хозяин вступает в право пользования, мистер Эрсиваль Котт Питерсон, ваш покорный
