Канцелярская крыса. Том 2 - Константин Сергеевич Соловьев
– Значит, речь идет не только о покушении на убийство, но и о нарушении контракта. – Герти попытался воспроизвести хищную улыбку мистера Беллигейла и, судя по выражению лица Питерсона, вполне преуспел. – Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.
– Конечно! Именно за этим я вас и пригласил.
– Когда вы… снова стали собой?
– Этим утром, – с готовностью ответил Питерсон. – Обычно я работаю по шесть дней в неделю без перерыва, но в этот четверг позволил себе выходной. Немного побаливает колено. Подозреваю, кто-то из моих клиентов в нарушение контракта увлекается долгими прогулками…
– Вы заметили что-то странное после того, как восстановили контроль над собственным телом?
– В нашем деле акт приема-передачи не подписывается, – Питерсон натянуто улыбнулся, – но у меня есть обыкновение проверять сохранность всего того, что принадлежит мне. Все члены были на месте, боли отсутствовали, лицо не расцарапано, так что я счел, что имущество возвращено без дефектов. Мне, правда, показалось, что я улавливаю легкий запах сгоревшего пороха от правой руки, но до момента вашего визита я не был в этом уверен.
– Попытайтесь вспомнить, кто арендовал ваше тело вчера.
– Минутку, минутку… – Питерсон ожесточенно потер подбородок, припоминая. – Ах да, вчера была среда, день, который я выкраиваю для постоянных клиентов. Сейчас… Ага, был мистер Паддз, очень воспитанный пожилой джентльмен, обычно любуется морем и лакомится пирожными с заварным кремом. Потом еще Мистер Боуз, точно. Этот без ума от старых британских пабов и готов сидеть в них днями напролет, но мы договорились, что я не позволяю ему более трех пинт пива. Я-то не хочу превратиться в бочонок! Так… Мисс Лентингтон. Очень милая особа. Ее интересует мода викторианской эпохи и ничего кроме. Мистер Брейтман, ученый, почтенный историк. Мистер Лоувер, студент, пишет научную работу по теме банковского дела конца девятнадцатого века. Мистер Троут, пишет исторический роман. Даже обещал сделать меня в благодарность одним из персонажей… Вот, кажется, и все. Конечно, я могу свериться с журналом и бухгалтерией, но уверен, что всех назвал. Все мои клиенты очень благонадежные и законопослушные люди, никому из них не пришло бы и в голову стрелять в служащего Канцелярии!
– В таком случае потрудитесь сообщить, кто занимал ваше тело вчера около восьми вечера?
Питерсон задумался.
– Последняя смена, значит, с семи до полуночи… Чтоб меня черти взяли! Мистер Брейтман.
Герти насторожился.
– Вы сказали, он ученый?
– Да, историк. Мой постоянный клиент уже много лет. И, смею заверить, ни разу он не совершал, используя мое тело, чего-нибудь дурного. А уж стрелять в человека!.. Нет, совершенно невозможно. Здесь какое-то недоразумение.
– Может, кто-то похитил ваше тело? Угоняют же лошадей, так отчего бы какому-то лихачу не украсть такой ходовой товар?
– О нет, это технически невозможно. Без моего одобрения никто не может воспользоваться моим телом. Мистер Брейтман использовал его законно, в порядке запланированной очереди.
– Очень интересный джентльмен этот ваш Брейтман. – Мистер Беллигейл прищурился так, что у Герти засосало под ложечкой. Судя по мгновенной бледности, охватившей Питерсона, взгляд второго заместителя с одинаковым эффектом воздействовал на всех. – Пожалуй, я бы не отказался от беседы с ним. Когда это можно устроить?
– Ну… – Питерсон замешкался. – Следующая его смена только через неделю. Если вам удобно…
– Не очень-то благородно со стороны тех, кто управляет временем, заставлять себя ждать. Я бы хотел переговорить с мистером Брейтманом немедленно. Это возможно?
Питерсон вяло запротестовал:
– Исключено. Есть установленные правила и смены. Нарушение установленного порядка может плохо сказаться на деле…
– Я думаю, Канцелярия в силах нанести вашему делу еще больший урон, – флегматично заметил мистер Беллигейл. – Как вы думаете, снизится ли поток ваших клиентов, если единственным их развлечением в теле мистера Питерсона будет разглядывание Нового Бангора через решетку?.. Впрочем, наверняка найдутся любители и подобного времяпрепровождения: вы сами сказали, что в будущем царят весьма странные нравы.
– Уникальная возможность ощутить на собственном опыте атмосферу колониальной тюрьмы девятнадцатого века, – не удержался и Герти. – Настоящие цепи, всамделишные крысы и самая подлинная гнилая каша из всех, что когда-либо приходилось пробовать. Ради подобного аттракциона клиенты попрут к вам валом!
Питерсон быстро скис. Он явно не относился к людям, способным на долгое и упорное сопротивление. Впрочем, Герти легко мог его понять. Общество двух канцелярских крыс, удобно рассевшихся на кухне, могло лишить душевного равновесия даже самого выдержанного человека. Питерсон же к такому типу людей явно не относился.
– У меня на сегодня не назначено посетителей, – пробормотал он. – В принципе, я могу по своей инициативе предложить ему встречу…
– Подходит, – мистер Беллигейл степенно кивнул. – Не бойтесь, Канцелярия оплатит вам это время согласно вашему прейскуранту.
– В таком случае я согласен.
– Правильное решение, мистер Питерсон.
– С вашего позволения, джентльмены, я начну немедленно.
Герти ожидал, что Питерсон откроет тайник и извлечет из него что-то наподобие машины времени из романа. Что-то громоздкое, со множеством проводов и кабелей, плюющееся разноцветными искрами… Но его ожидало разочарование. Ничего подобного темпоральный проститут делать не стал. Он откинулся поудобнее в кресле и прикрыл глаза.
– Вам ничего не требуется для установления связи? – уточнил Герти.
– Ничего, – негромко произнес Питерсон. – У них есть аппараты, настроенные на частоту моего мозгового излучения. В течение десяти секунд я свяжусь с диспетчером и передам мистеру Брейтману ваше предложение.
– А если он не согласится? – спросил Герти.
Ответа не последовало. Питерсон лежал с закрытыми глазами и запрокинув голову. Дыхание его выровнялось, стало глубоким. Со стороны он выглядел как обычный человек, задремавший в кресле после сытного обеда.
«Может, так все и есть? – Герти поморщился от этой болезненной мысли. – Что, если этот Питерсон всего лишь умалишенный, страдающий раздвоением личности? Выдумывает себе несуществующих компаньонов, явившихся из будущего, и настолько поднаторел в этом искусстве, что умудрился провести даже Канцелярию…»
Была и другая мысль, еще более неприятная, которую Герти пытался не додумывать, укрыв за первой. Потому что, как только она проникала в мозг, рассудок охватывало что-то сродни окоченению, а все мыслительные процессы сами собой замирали.
Почему кто-то в будущем хочет его, Гилберта Уинтерблоссома, смерти?
Питерсон негромко застонал и внезапно открыл глаза.
– Что-то случилось? – спросил Герти взволнованно. – Какая-то ошибка?
Он ожидал, что Питерсон смущенно улыбнется в своей обычной манере. Но тот, пробормотав что-то неразборчивое, вдруг резко поднял голову. От неожиданности Герти пошатнулся на стуле. И едва не упал, когда встретил взгляд Питерсона, устремленный прямо на него.
Но это не был взгляд Питерсона. С лица темпорального проститута на него смотрели чужие глаза. Они сохранили голубой цвет, но более не казались ни
