Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
– Не понимаю, – сказала Элегия. – Выбираешь, когда драться? Каким образом?
Неужели нельзя объяснить ей, что в жизни есть не только сражения, спрашивает герой.
Можно. Но если наставник чему-то и научил Скитальца, так ведению беседы. Это по-прежнему давалось столь же естественно, как ката с копьем.
– Я не хочу драться с людьми, живущими здесь, – сказал Скиталец. – Во-первых, было бы слишком легко. Во-вторых, мне ничего от них не нужно.
– Мне от них нужен бой, – сказала Элегия. – Если выпустишь, мне нечего будет выбирать. Я нападу на тебя. И на каждого, кто летит на этом корабле.
– И что потом?
– Потом… – Она умолкла.
– Потом ты умрешь тут от холода, – сказал он. – В одиночестве. Великолепно. И чего ты добилась? Чего достигла?
– Я…
– Тебе, Элегия, необходимо научиться жить ради чего-то еще.
– Чего-то… еще?..
– Смысл, – пояснил Скиталец. – Цель. Появится это, появится и понимание, когда стоит драться и зачем. Будешь сражаться ради чего-то. – Он снова посмотрел ей в глаза. – Восстановить прежнюю личность тебе не удастся. У меня нет причин сомневаться в этом. Твоя личность рассыпалась, как сожженная книга. Но и просто остаться такой, как сейчас, нельзя. Ты погибнешь, причем наверняка скоро. Будешь выть на солнце от ярости и неудовлетворенности, потому что бой вышел слишком кратким и бессмысленным. А пламя, горящее в груди, никуда не денется. Так что найди что-то важное для себя, что поможет направлять это пламя. Вот мой лучший совет.
– А что за цель у тебя? Для чего ты живешь?
Преисподняя! Все-таки вляпался в этот вопрос. Наверное, все же не так хорошо усвоил уроки Шута, как казалось.
– Когда-то я жил ради друзей, – тихо сказал Скиталец. – Но те дни давно прошли. Потом – ради защиты Космера, ненадолго спрятав одну из самых опасных его тайн. Сейчас… Сейчас живу ради бега.
Элегия нахмурилась:
– И это приносит удовлетворение?
– Нет, – признал он. – Думаю, я все еще пытаюсь выучить тот же урок.
– Поэтому ты понимаешь меня. – Она откинулась назад и прикрыла глаза. – Ясно. Спасибо.
Шквал бы побрал эту женщину! Отчего-то Скитальцу подумалось, что в прежние времена она была невыносимой ханжой. Воспоминания, может, и погибли, но в отношении к жизни что-то, безусловно, сохранилось.
Мне неловко, признается рыцарь, от того, как хорошо она справилась сейчас с моей работой – гораздо лучше, чем я сам справлялся в последнее время.
– С твоей работой? – переспросил Скиталец по-алетийски. – С каких это пор чтение нравоучений – твоя работа?
С самого начала, Скиталец. Знаю, совесть ты выбросил много лет назад, хотя мне не представилось возможности с ней познакомиться. А поскольку должность была вакантной, я назначил на нее себя. Спросишь, как я справляюсь? Спору нет, ты – наглядное доказательство того, какой я еще новичок в этом деле.
Скиталец что-то буркнул, невольно улыбаясь, затем посмотрел на высотомер и обнаружил, что они висят практически на одном месте. Глубоко вздохнув, включил новые двигатели.
Весь город содрогнулся, будто от удара гигантского молота. И снова пошел вверх.
Скиталец выдохнул, и они с Элегией и Помощником некоторое время летели в молчании. Он чувствовал себя необычайно спокойно. Конечно, бег продолжается, охота ведется по-прежнему. Однако можно считать, что это передышка, которую нечем занять, кроме подъема.
Примерно полчаса спустя Скиталец заметил, что набранная высота не соответствует расчетной. Корабли шли медленнее, чем он ожидал. Скиталец выжал из двигателей максимальную мощность. Город двинулся немного бодрее, но ускорения хватило ненадолго.
Облака вокруг рассеялись, полностью открыв взгляду склон горы. Ландшафт был залит светом колец.
Мы, вообще, двигаемся?
– Да, но неспешно, – ответил Скиталец, сверившись с приборами.
Он молча молил корабль не застрять. И тот поднимался, но все медленнее и медленнее. Скиталец где-то просчитался. Теоретически скорость должна бы возрастать с каждой секундой по мере выпаривания и сброса воды. На деле же она только падала. Небыстро, но достаточно, чтобы перспектива достичь вершины прежде, чем закончится рабочее тело, казалась сомнительной.
Скиталец? – окликнул Помощник. – Что не так?
– Понятия не имею, – признался Скиталец, проверяя, не забилось ли что-нибудь в механизм рычага управления. – Причин могут быть десятки. Например, гидрозатворы не предназначены для крайне низкого давления и пропускают. Или на двигатели приходится слишком большая нагрузка и они перегреваются. Обычно подобные изъяны выявляются при нагрузочных испытаниях многочисленных прототипов. Но у нас не было времени на такие проверки.
Он повернулся кругом и всмотрелся в горизонт за городом. Там проступали первые отсветы. Изголодавшееся солнце подкрадывалось к добыче.
В этот момент Скиталец почувствовал себя худшим из десяти дураков. Он повел людей на смерть, даже не представляя себе, где просчитался. Печальный опыт в области инженерии подсказывал, что мелких проблем подобного рода возникает уйма. И если одна из них выявляется на ранней стадии испытаний, обычно изучают обломки, чтобы разобраться…
И вдруг волной накатило облегчение: Скиталец вспомнил, что встроил защитную систему как раз на такой случай. Он нажал кнопку для сброса первого опустевшего водовоза. От этой внезапной потери скопление кораблей накренилось. Гироскопы Маяка скомпенсировали резкое изменение формы и массы, вернув город в горизонтальное положение, а скорость возросла.
Но недостаточно. Взглянув на индикаторы уровня воды, Скиталец обнаружил, что и второй водовоз фактически опустел. Он нажал кнопку, чтобы сбросить и его.
Ничего не произошло.
Он нажал снова.
Что случилось?
– Заклинило механизм отсоединения на втором корабле, – ответил Скиталец, видя сквозь ветровое стекло оставшийся на месте водовоз. – Необходимо его срочно сбросить – глядишь, уменьшения веса хватит для достижения нужной скорости.
Но как? Может, перезапустить систему?
Скиталец глубоко вздохнул:
– Нет. Придется выйти наружу и сделать все вручную.
30
– Для тебя это может быть опасно, – сказал он Элегии, пересекая каюту. – Извини. Я постараюсь закрыть дверь поскорее и выпустить поменьше воздуха.
– Что тебе до меня? – нахмурилась обугленная.
Скиталец остановился у двери:
– Человеческим существам, Элегия, от рождения присуща порядочность. Твоя, вероятно, выгорела. Я слегка представляю себе, каково это, но также знаю, что в норме должно быть иначе.
– Говоришь, ты жил ради друзей? – спросила она. – Сражался за них? Из порядочности?
– Да, и отнюдь не только поэтому, – сказал Скиталец. – Пом, снаружи я не смогу говорить. Постарайся как можно точнее интерпретировать мои эмоции.
Я услышал тебя, мой верный слуга.
Когда-то их узы были столь прочны, что позволяли передавать мысли напрямую в обе стороны. Но в тот день, когда Помощник почти умер, эта прекрасная способность исчезла вместе со многими другими.
Скиталец распахнул дверь. Разумеется, давление воздуха стало стремительно падать,
