Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
29
– Рычаг управления находится здесь, – говорил Джеффри-Джеффри, почесывая бороду и объясняя Скитальцу устройство пульта. – А этот позволит вращать город вокруг своей оси. У нас лишь один первоочередной маневровый двигатель, способный создавать боковую тягу. Инженеры сказали, его должно хватить.
– Нам не нужно лететь далеко вперед, – согласился Скиталец. – Основное расстояние – по вертикали.
Они стояли вдвоем в кабине его корабля, в маленькой комнате, смежной с основной, где он занимался исследованиями. Судно расположили странным образом – сверху на центральном элементе, прямо над Хором. Компанию теням под ногами Скитальца, за тонкими металлическими переборками, составляли теперь десятки людей, набившихся в коридор вокруг Реликвария.
За ветровым стеклом виднелась уменьшенная версия Маяка. Жалкая дюжина кораблей, расположившихся вокруг центрального, и три из них – гигантские водовозы, равноудаленные друг от друга. Когда город пересобирали, Скиталец представлял себе диск, однако это слово вызывало неверную ассоциацию со слишком изящной, гладкой, продуманной формой. Нет, получившееся больше смахивало на летающую друзу, составленную из неповоротливых, похожих на склады судов.
Конструкция имела условно круглую форму с бугром в центре, на один этаж выше всего остального. И Скиталец находился на вершине. Джеффри-Джеффри показал, как вращать корабль вокруг его оси, что было удобно. Можно развернуться ветровым стеклом назад, к горизонту, а можно смотреть только вперед, нацелившись на горы. Бело-зеленый экранчик радиолокатора показывал расстояние до них.
– Вот переключатели для сброса опустевших водовозов, – сказал Джеффри-Джеффри, указывая на свежеподключенную панель. – Вроде бы это все.
– А что там? – спросил Скиталец, указав на группы переключателей слева на приборной доске.
– Пульт для управления поисковым устройством в нижней части корабля, – объяснил Джеффри-Джеффри. – Сейчас это не важно.
Точно. Прежде чем стать обугленной, Элегия занималась исследованиями. Она раздвигала рамки – и социальные, и физические. Отправилась во тьму с целым городом, положившимся на нее. Ее корабль был искателем, с помощью которого она рассчитывала обнаружить признаки инвеституры в зоне вечного вихря – между солнцем и затененной областью, через которую Маяк летел сейчас.
– Спасибо, – поблагодарил Скиталец. – И вам пора бежать в безопасное место.
– Это не обязательно, – сказал Джеффри-Джеффри. – Времени хватило, так что мы загерметизировали и вашу комнату, насколько сумели. Утечка здесь будет больше, поскольку мы оставили возможность легко открыть дверь. Но по идее, воздуха должно хватить на весь перелет…
– Слишком опасно, – возразил Скиталец. – Я справлюсь.
– А она?
Джеффри-Джеффри качнул головой в направлении основного помещения, где по-прежнему держали в цепях Элегию. Теперь она хотя бы могла сидеть в углу, а не стоять, распластанная по стене.
Иного подходящего для ее содержания места не осталось. Корабль, выполнявший, кроме прочего, функцию тюрьмы, сбросили. Идея же поселить ее в одной комнате с ни в чем не повинными людьми Скитальцу не понравилась.
– С ней все будет в порядке, – заверил он. – Инвеститура позволит ей прожить некоторое время без кислорода, если до этого дойдет.
– Ладно, – сказал Джеффри-Джеффри.
Он замешкался, глядя наружу. На прочих кораблях все окна закрыли стальными листами, приварив их наглухо из опасения, что герметик не справится с перепадом давления. Так что Джеффри-Джеффри не упустил последнюю возможность взглянуть на окружающий мир до благополучного, как он надеялся, приземления по ту сторону гор.
– Да осенит вас Адональсиум удачей, – сказал он Скитальцу. – И… да не настигнет вас солнце, Озаренный. В самом прямом и актуальном смысле.
Джеффри-Джеффри ушел, и несколько секунд спустя Скиталец увидел, как за администратором закрывается дверь другого здания. Воздухозаборники, однако, останутся открытыми, пока он не подаст сигнал о полной герметизации.
Маяк превратился в город-призрак. Черное скопление жмущихся друг к другу строений, освещенных лишь аварийными огнями. Населенное исключительно молчальниками и мертвецами.
Скиталец взялся за рычаги и повел корабли вверх, во мрак. Отсюда гору было толком не разглядеть, но данных с радара хватало для полета. В основном он просто набирал высоту. Незачем прижиматься к склону.
Получается скучнее, чем должно бы.
– Отлично, – сказал Скиталец, ведя город почти на предельной мощности обычных двигателей. – Нам и нужно, чтобы все прошло как можно скучнее.
Когда ты в последний раз командовал таким количеством людей, спрашивает рыцарь.
– Командую? Да брось. Я веду корабль.
В настоящий момент ты главный, что равносильно рангу капитана.
– Не одно и то же.
Ты ведь знаешь, произошедшее тогда – не твоя вина. События мало поддавались твоему контролю.
– Я никогда и не говорил иного.
Ты все еще несешь это бремя.
– Оно маленькое.
И тем не менее в дальнейшем ты избегал начальственных должностей.
– Так лучше для всех. – И Скиталец повел корабль вверх вдоль склона, прочь от солнца.
Он ждал, какую тему Помощник затронет следующей. Но внезапно вопрос прозвучал за спиной.
– У тебя в голове тоже звучит голос? – спросила Элегия.
Скиталец оглянулся на нее: сидит скрестив ноги, от запястий к стене тянется цепь. Рдеющее сердце излучает мягкий красно-оранжевый свет.
– Я же вижу, – продолжала она. – Говорят, ты молишься. Но они не правы. Ты разговариваешь с кем-то в своей голове. Слышишь его, как и я раньше слышала.
– Да, – согласился Скиталец. – Думаю, похоже.
– Указывает ли тебе голос, кого убивать?
– Пару раз предлагал мне спрыгнуть со скалы, – улыбнулся Скиталец. (Похоже, собеседница шутку не поняла.) – Нет, Элегия. Голос – мой друг. Помнишь инструмент, который я время от времени призываю? Это его тело.
– А почему он и в голове, и снаружи?
– Сложно объяснить. В последнее время он называет меня своим оруженосцем или слугой. – Заметив ее замешательство, Скиталец добавил: – У Помощника… У друга есть тело, но он не может контролировать его… напрямую. Поэтому сидит в моем сознании, как пассажир. И шутит, что я слуга, вроде носильщика паланкина, чья задача – доставлять его, куда он пожелает.
И справляешься ты с ней, надо отметить, из рук вон плохо. Крайне редко выполняешь мои указания. Пожалуй, стоит добыть для тебя такое вот рдеющее сердце. Быть может, тогда станешь посговорчивей.
– Почему ты не сражаешься? – спросила Элегия.
– С кем?
– Со всеми, – ответила она. – Большую часть времени голос меня сдерживал, а отпускал, когда было с кем сражаться. Сейчас… я хочу драться со всеми подряд. Ты говорил, что чувствуешь себя так же. И я вижу, что чувствуешь. Так почему не дерешься?
– Я выбираю, когда стоит это делать, – объяснил он.
Воздух за бортом становился все более разреженным. Не требовалось сверяться с датчиком давления – натужная работа двигателей говорила сама за себя. Скиталец отдал приказ, и маячане загерметизировали помещения, перекрыв вентиляцию.
Теперь в
