Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Старик Пфиффер пристально взглянул на Варина.
– Скажи-ка, Варин Гуртельфус, а что ты об этом знаешь? – требовательно спросил он.
– Кое-что, – медленно проговорил тот, не сводя с Одилия сверкающих глаз. – Наш клан живет в долине Сверлянки с тех пор, как наш предок, старый Ульрик Гуртельфус по прозвищу Усмиритель Овец, поселился там, неподалеку от Сумрачного леса. Говорят, Ульрика тянуло к тропам в неизвестность, как медведя к меду. Они начинаются где-то на краю темной опушки, если, конечно, путник их видит и лес позволяет ему войти.
Помолчав, пастух кивнул Звентибольду.
– Кто знает, что заманило Эстигена Трутовика в старый лес. Говорят, там, во тьме, порой что-то мерцает, словно в глубине леса танцуют блуждающие огоньки, – добавил он, устремив взгляд на тех, кто уже прошелся по краю темноты. Наконец, его взгляд остановился на Бульрихе, который отважился на гораздо большее. Старый картограф явно встревожился гораздо сильнее, чем его кузен. – Вот каково мое объяснение шуму на тропе у живой изгороди. С Волчьей ночи бесплодные земли оказались слишком близко к нашим, и мы слышим тех, кто бродит там, в потустороннем мире. Надеюсь, в нем они и останутся, – заключил Гуртельфус.
Картограф из Зеленого Лога долго молчал, погрузившись в глубокие размышления. Но наконец подался вперед.
– Ты говоришь, долгий путь? – спросил он. – Что это значит? Я никогда не слышал ни о чем подобном.
– Это такие пути, по которым невозможно далеко пройти и редко удается достичь цели, как ни старайся, – пояснил Варин. – Если отправиться такой дорогой, можно и погибнуть, потому что путникам запретят поворачивать назад.
– Кто запретит? – допытывался Бульрих, будто зачарованный словами старого пастуха.
– Как тут ответить? Не зовем мы их по именам, – сказал Варин. – Здесь все зависит от куда более могучих сил, чем штормовые ветра. Вот почему мы не ищем овец, если какая и отобьется от стада.
Неожиданно Варин запел. Голос его звучал глухо, и необычная мелодия будто перенесла слушателей сквозь прочные стены дома, на опасные тропы за воротами.
– Ветер гонит меня в путь —
В неизвестность заглянуть.
Тропка манит, в путь толкая,
Но куда ведет, не знаю.
Долго ли шагать по ней?
Ведь конца не видно ей —
Вьется, вьется по лесам
Дальше, дальше, к небесам.
В заключение он добавил:
– Это старая пастушья песня с Вересковой пустоши. Там облака плывут к далекому горизонту, совсем не такому, как над нашими холмами. Я слышу в ней отзвуки Сумрачного леса и Черных камышей.
– Помните, как о такой дороге говорил и Пирмин Кремплинг? – вспомнила Тильда. – Он шел по тропе, которая все никак не кончалась, а он будто топтался на месте вместе с Фенделем, но видел вдали пустошь, куда от него уходил Блоди. До сих пор никто в этом так и не разобрался.
– Гуртельфусы многое знают, – сказал старик Пфиффер, – отрадно, что в Холмогорье еще остались квендели, которые умеют читать знаки и помнят старинные легенды. Фендель Эйхаз тоже был из таких, хотя в Звездчатке его и считали неудачником и квелым мухомором и потому сторонились. Но ведь ты не пришел в Воронью деревню на совет в «Старой липе», Варин.
– Не пришел, потому что не видел в том особого смысла, – честно признался старый пастух. – Я слышал от Лауриха, что все прошло именно так, как я и предполагал. Предупреждениям никто не поверил, потому что на носу важный праздник. Знаешь, наверное, все должно стать еще хуже, прежде чем все окончательно проснутся и поверят – да ты и сам прекрасно понимаешь, Одилий.
По выражению лица Гортензии, сидевшей на другом конце стола, было ясно, что она обдумывает услышанное.
– Ради горьких лесных поганок, объясните, чем нам помогут эти запоздалые прозрения! – проворчала она. – Все эти рассуждения только пугают Хульду, и ей вовсе не хочется идти с нами дальше. А нам уже пора, если мы не хотим бродить в потемках. Уверяю вас, что тогда путешествие будет очень и очень долгим, даже безо всякой призрачной магии!
Вдруг стекла задрожали, а в камин с шипением ворвался поток воздуха, отчего поленья в золе засверкали. Квендели испуганно вздрогнули. Флинк и Ласка предостерегающе зарычали, отпрянув от Биттерлинга, который вскочил и бросился к окну.
– Просто дождь и ветер! – крикнул он почти радостно. – Ветер возвращается вместе с тучами. Очень хорошо, потому что дождь смоет туман.
– Очень плохо! – проворчала Гортензия. – На таком ветру, еще и под дождем, мы промокнем в повозках прежде, чем минуем деревню Крапп, сырая ты вязанка дров!
«Долгий путь» – эти слова еще долго звучали в голове Гортензии насмешливым припевом в такт монотонному скрипу колес и лошадиной поступи. Повозки медленно плыли вдоль однообразного серо-коричневого пейзажа, подернутого дымкой дождя. «Долгий путь – может, и правда такая особая дорога, – подумала она, – слева холм Краппа упрямо прячется в дымке, а справа не кончается тропинка у живой изгороди. Унылое зрелище – почти голые, потрепанные ветром кусты на сырых стенах. Зато мы сразу увидим, если кто-то пройдет мимо, хотя бы потому, что с этой стороны туман начинает рассеиваться».
Расположившийся рядом с ней Карлман откинулся на спинку сиденья под парусиновой крышей повозки, тщетно пытаясь спрятаться от дождя: дувший с юга ветер безжалостно обрушивал на них холодные капли. На других повозках не было крыш, и остальные сидели в промокшей одежде, сгорбившись и втянув головы в плечи, как мокрые вороны. Только Райцкер, чью корзину старик Пфиффер затолкал под брезент, которым накрыли багаж, спрятался и от дождя, и от ветра. Последним в маленькой кавалькаде ехал Уилфрид фон ден Штайнен, на виду у всех попыхивая трубкой. Впереди их ожидало мрачное путешествие. От сторожки все отъезжали не в лучшем настроении, никому не хотелось оставлять Йордис и Варина без защиты, особенно после их рассказов.
– Вряд ли я смогу уговорить вас остаться, – вздохнула Йордис, указывая на свинцово-серое небо. – Едете в сумерках, и, хоть это с вами не в первый раз, приятнее не становится. Ищите в тумане огни и правьте туда, Оррипарк не слишком далеко, к югу от тропинки за живой изгородью. Потом долго будет пусто, дорога пойдет через поля и луга, но оттуда до Жабьего Моста уже недалеко. Где вы остановитесь?
– У Блаулингов, – ответил Биттерлинг. – Альбин, Куно и Камилл вместе с семьями завтра поедут с нами по Заливным лугам до самого Баумельбурга. На сегодня они пригласили нас к себе, а Гортензия остановится в «Цветущем
