Ловец Мечей - Кассандра Клэр
– Я вижу, вы подняли доски пола.
Альбертина прищурилась.
– Так было, когда я пришла. – Она улыбнулась, но эта улыбка была неприятной, холодной, презрительной. – Я знаю, зачем ты пришла, feojh, – прошипела она.
Это было презрительное слово для обозначения народа ашкаров, и, когда Лин услышала его, у нее кровь застыла в жилах.
– За его книгами – за этими мерзкими магическими книжонками с заклинаниями, которые запрещены законом. Я могла бы донести на него Бдительным в любой момент, но пожалела старика. Но ты… шастаешь по городу со своими грязными талисманами. – Она брызгала слюной. – Надо всех вас выгнать отсюда и спалить ваш Солт, как сделали в Малгаси. Очистить наш город от этой дряни.
Лин стиснула руки в кулаки.
– Мы ничего плохого не делаем, – сказала она и услышала, что голос дрожит. – Вы ничего о нас не знаете…
– Я знаю достаточно, – злобно прорычала старуха. – Магия – это проклятие, и твой народ носит ее в себе, как болезнь. Как заразу.
Лин сглотнула желчь, подступившую к горлу.
– Знаете, я могу изготовить талисман, от которого у вас разболятся все кости, – тихо произнесла она. – Вы больше не сможете спать по ночам.
Альбертина попятилась.
– Ты не посмеешь.
– Просто скажите мне, что вы сделали с книгами Петрова, – продолжала Лин, – и я уйду.
Донна Альбертина крепче сжала рукоятку метлы. Но в глазах ее был страх, панический страх, который заставляет людей совершать невообразимые мерзости.
– Я продала их скупщику в Лабиринте. Из тех, которые берут всякое старье. А теперь проваливай.
Лин схватила свою сумку и выскочила из квартиры. Даже с первого этажа она слышала брань донны Альбертины.
Только пробежав квартал, Лин замедлила шаг и попыталась собраться с мыслями. Что случилось с Петровым? Кто были эти люди, которые назвали себя его друзьями, и что они с ним сделали? Ей стало жарко, ее мутило при мысли о пятнах на полу. Крови было слишком много. Человек не мог выжить после такого.
Петров знал, что за ним придут. Возможно, он знал, что его хотят убить. И все же его первая мысль была не о бегстве. Прежде всего он подумал о том, как спасти камень.
Лин направилась в сторону Солта, чуть не плача от гнева и обиды. Нельзя было позволять старой ведьме так с собой разговаривать. Надо было сделать что-то, хотя бы дать ей пощечину. Но тогда она позвала бы Бдительных, а те приняли бы сторону гражданки Кастеллана, а не девушки из Солта.
Лин сунула руку в карман, прикоснулась к прохладному камешку, и это прикосновение успокоило ее. Ей захотелось вытащить его, взглянуть на него, но она не осмелилась сделать это на людной улице. Теперь камень принадлежал ей, и она чувствовала, что отвечает за него, что должна уберечь его – и не только ради памяти Петрова. Она начинала догадываться, что камешек представляет собой большую ценность.
Кел ушел в город на закате. Он взял плащ Конора, тот самый, который принц надевал, когда хотел остаться неузнанным. Надел капюшон и спрятал талисман в карман. Хорошо было стать никем – человеком без лица, без имени. Слиться с толпой.
Да, он действительно очутился среди толпы. Кел покинул дворец через Восточные ворота, прошел по тропе, которая вела в лабиринт переулков, и в конце концов вышел на главную улицу города – проспект Рута Магна.
Днем богатые люди приобретали здесь дорогие товары: мебель из импортного дерева, шелка, вышитые перчатки из Ганзы, ковры из Хинда и Мараканда. Вечером хозяева дорогих лавок закрывали окна ставнями, запирались на засовы, и наступало время Барахолки.
Барахолка тянулась вдоль улицы и скрывалась в Лабиринте. Торговцев, продававших свои товары в базарный день на Мясном рынке, обязывали соблюдать многочисленные правила и требования Совета, но Барахолка была рынком нелегальным. Ее создали для того, чтобы продавать по дешевке бракованные товары: треснутые шэньчжоуские фарфоровые чашечки с золотыми каемками, браслеты и подвески из отшлифованных обломков стекла, части часовых механизмов и сломанные дверные ручки, рваные кружевные перчатки и шторы, из которых можно было сшить юбки и плащи.
«Место, где ненужные вещи находят новый дом», – подумал Кел, наклоняясь, чтобы не задеть головой навес ларька с хромоногими стульями и перекошенными столами. А на случай, если покупателям станет скучно, здесь выступали артисты: жонглеры, музыканты и странствующие сказочники, которых часто можно было увидеть на городских перекрестках. Самые популярные сказители собирали сотни поклонников, жадно внимавших бесконечным историям.
Кел купил пакетик калисонов – сладостей с миндалем и сахарной глазурью, популярных у кастелланских матросов, – и двинулся на северо-восток, по направлению к Студенческому кварталу. Ему пришлось пройти мимо серых стен Солта. Безмолвные стражи, шомрим, стояли на стене неподвижно, словно статуи, и бесстрастно смотрели на прохожих. Двое охраняли металлические ворота, через которые ашкары выходили в город в часы между рассветом и закатом.
Эти ворота были знакомы Келу с детства. На них были выгравированы слова на языке ашкаров, которым он не владел. Насколько он знал, никто за пределами Солта не говорил на нем. Вокруг надписей были изображены листья, фрукты, цветы и какие-то мелкие животные. Ворота были произведением искусства, хотя за ними находилась самая настоящая тюрьма.
Рынок остался позади. На фоне черного неба вырисовывались очертания Холма Поэтов, у подножия которого располагался Студенческий квартал и здания Академии. Ночь была безоблачной, луна сияла, словно маяк. Вроде бы Фаустен что-то говорил насчет лунного затмения? Вероятно, это была просто уловка; астроному не меньше принца и аристократов хотелось, чтобы король побыстрее покинул Палату Солнечных Часов.
«Мне они тоже кажутся не слишком разговорчивыми».
Кел заметил, что при этих словах Конор едва заметно вздрогнул, и понял, что ему хочется дать Монфокону пинка. Король перестал участвовать в жизни дворца и управлении государством постепенно, и началось это очень давно, но это не означало, что все забыли. Кел и Конор были еще мальчишками, когда Маркус начал проводить все больше времени в Звездной башне в обществе Фаустена. Король рассуждал о звездах и тайнах, которые они хранят, о судьбе и роке, о том, что Боги говорят с людьми посредством письмен, начертанных на небесах.
Сначала никто не удивлялся. Человек должен тренировать не только тело, но и мозг, часто говорил Джоливет, и Кастеллану следует гордиться королем-философом. Стоит только вспомнить Маэля, который сконструировал виселицы Талли. Ведь вешать преступников гораздо гуманнее, чем бросать на съедение крокодилам! И разве научные познания короля Теодора не помогли покончить с эпидемией Алой Чумы?
Боги благоволят к королям, поэтому даруют им мудрость, сказал Джоливет,
