Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Три дня назад образовалась первая брешь в стене Казамира, – монотонно бубнил маршал Варуз. – Первые две атаки мы отразили и всю ночь удерживали Три Фермы, но на следующий день они пробили стену еще в нескольких местах. Этот проклятый взрывчатый порошок перечеркнул все чертовы правила боя. Стену, что могла бы простоять неделю, они могут обрушить за час.
– Кхалюль всегда любил возиться со своими порошками и колбами, – без надобности пробормотал Байяз.
– Той ночью они устроили полномасштабный штурм Трех Ферм и вскоре разрушили ворота в Арки. С того момента в западной части города не прекращаются бои.
Как раз в той части города располагалась таверна, в которой Джезаль отмечал свою победу на турнире над Филио. В которой он выпивал в компании Веста, Челенгорма, Каспы и Бринта еще до того, как все они отправились на Север, а он – в Старую империю. Сгорела ли таверна? Превратилась ли в обугленные головешки?
– Днем мы сражаемся с противником врукопашную, ночью – совершаем конные вылазки. Враг не получит ни пяди нашей земли, не окропив ее своей кровью. – Варуз, наверное, пытался вдохновить короля, однако Джезалю только делалось хуже. Став королем Союза, он совсем не стремился к тому, чтобы улицы его столицы были залиты кровью – пусть и вражьей. – В центре города полыхают пожары, однако стена Арнольта еще держится. Прошлой ночью прошел дождь, он не дал огню перекинуться на Четыре угла. Мы бьемся за каждую улицу, за каждый дом и каждую комнату. Следуем вашему призыву, ваше величество.
– Отлично, – только и выдавил из себя Джезаль. Горло ему перехватило.
Смело отвергая предложение генерала Мальзагурта, Джезаль даже смутно не представлял, чего ожидать. Он лишь надеялся на помощь извне, что кто-нибудь совершит подвиг и спасет Адую. Теперь кровь льется рекой, а помощи все нет. Подвиги совершаются на улицах, среди огня и дыма: защитники города оттаскивают раненых товарищей под прикрытие обгорелых и прокопченных стен. Лекари зашивают раны при свечах и под крики пациентов. Горожане кидаются в горящие дома, чтобы вытащить из дыма задыхающихся детей. Но эти подвиги – простые, не славные. На исход войны не влияют.
– Там в гавани наши корабли? – тихо спросил он, боясь услышать ответ.
– Если бы так, ваше величество. Не думал, что скажу это, но враг превосходит нас на море. В жизни не видел столько кораблей. Если бы мы даже не отправили большую часть флота за нашими войсками в Инглию, вряд ли бы мы остановили вторжение с моря. Вернувшись, наши солдаты будут вынуждены высадиться за пределами города, а это чертовски невыгодно. Но может быть и хуже. Порт – наше слабое место. Рано или поздно враг попытается вторгнуться и через него.
Джезаль тревожно взглянул на море. Представил, как армия гурков живой рекой стекает по трапам кораблей к сердцу города. Прямой проспект шел ровно через середину Адуи, от порта до самого Агрионта. Соблазнительно широкая дорога, по которой быстро сможет пройти целый гуркхульский легион. Джезаль закрыл глаза и попытался дышать глубоко и ровно.
До начала вторжения советники трещали, не умолкая, теперь же, когда Джезаль больше всего нуждался в совете, словесный поток иссяк. Сульт почти не посещал заседаний закрытого совета, а если и приходил, то лишь бросал на Маровию испепеляющие взгляды. Верховный судья выл о том, какое бедствие постигло Адую. Даже кладовая исторических примеров, на которые никогда не скупился Байяз, вдруг опустела. Вся ноша по защите города досталась Джезалю, и была она страшно велика. Он напоминал себе, что раненым, обездоленным и убитым пришлось намного хуже, только Джезалю от этого не становилось легче.
– Сколько мы потеряли людей? – неожиданно для себя спросил он, будто ребенок, что сдирает корку с болячки. – Сколько погибло?
– Бой у стены Казамира выдался очень жестокий. Бои за улицы – еще яростней. Потери с обеих сторон велики. С нашей стороны погибших не меньше тысячи.
Джезаль проглотил кислую слюну. Он вспомнил разномастное сборище простых людей, защитников на площади, которую сейчас, наверное, заполонили гуркхульские захватчики. Те люди смотрели на короля с надеждой и гордостью… Потом Джезаль попытался представить тысячу трупов. Он представил сотню лежащих бок о бок тел, затем десяток таких сотен, уложенных штабелями. Тысяча. Джезаль закусил изгрызенный в кровь ноготь на большом пальце.
– И еще больше раненых, – добавил Варуз. Будто провернул нож в ране. – Нам для них не хватает места. Два района уже захвачены гурками, их осадные машины бьют зажигательными снарядами почти в самое сердце города.
Джезаль ткнул языком в саднящую ранку на месте выбитого зуба. Вспомнил собственную боль, что мучила его посреди пустоши, под беспощадным небом, вспомнил раны на лице и скрип колес.
– Открыть врата Агрионта для раненых и бездомных. Армии нет, и места хватит всем. Казармы пусты, припасов вдоволь.
Байяз покачал головой.
– Это большой риск. Мы ведь не знаем наверняка, кого впустим. Гуркхульские агенты. Соглядатаи Кхалюля. Их не отличишь от горожан.
Джезаль скрипнул зубами.
– Я готов рискнуть. Король я или не король?
– Король, – согласился Байяз. – И действовать должны соответственно. Сейчас не время для сантиментов. Враг подбирается к стене Арнольта, он не далее чем в двух милях от нас.
– Две мили? – эхом повторил Джезаль и нервно глянул на запад. Стена Арнольта серой полосой пересекала здания и отсюда казалась до ужасного хрупкой и близкой. Джезаля охватил страх. Не чувство ответственности за каких-то там страдающих людей, а простой шкурный страх. Как тот, что обуял Джезаля, когда на него среди камней надвинулись два воина с одним намерением – убить. Возможно, стоило покинуть город, пока был шанс. Может, еще не поздно…
– Я буду биться и погибну среди людей Союза! – прокричал он, разозлившись одновременно на себя – за трусость – и на мага. – Если уж они умирают за меня, то и я умру за них! – Джезаль резко отвернулся от Байяза. – Открыть Агрионт, маршал Варуз. Если придется, разместите раненых во дворце.
Скосив тревожный взгляд на Байяза, маршал сдержанно поклонился.
– Я прикажу организовать госпитали в Агрионте, ваше величество. Людей поселим в казармах. Дворец я бы советовал открыть в самом крайнем случае.
Если сейчас – не самый крайний, то чего ждать дальше?!
– Хорошо, хорошо, не медлите.
Он отвернулся от горящего города и, смахнув слезу,
