Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Ужасное преступление.
– В котором повешенный посол Гуркхула был абсолютно невиновен.
– Неужели? – едва-едва заметно удивился Маровия.
– Даже не сомневайтесь. Правда, смерть престолонаследника создала новые проблемы, касающиеся выборов в открытом совете, а потому его преосвященство удовлетворился простым объяснением. Я же попытался продолжить расследование. Мне помешали. Валинт и Балк.
– Значит, вы подозреваете, что эти самые банкиры причастны к гибели кронпринца?
– Я подозреваю их во всех грехах, однако у меня почти нет доказательств.
«Как всегда, обвинений хоть отбавляй, а доказательств – ноль».
– Банки, – обронил Маровия. – Они – туман, делают деньги из догадок, лжи и обещаний. Их валюта – тайны даже в большей степени, чем золото.
– То же выяснил и я. Однако вернемся к заблудившемуся в пустыне…
– Ах да, конечно! Прошу, продолжайте.
К собственному удивлению, Глокта рассказывал с удовольствием. Он даже путался в словах от страстного желания выложить все.
«Стоило начать расставаться с тайнами, которые копились так долго, и вот уже я не могу остановиться. Я радуюсь, как скопидом, транжирящий запасы денег. Мне жутко, и в то же время я ощущаю свободу… Я в агонии, но мне и приятно. Это, наверное, как перерезать себе глотку – освободиться от всего. Жаль только, наслаждение одноразовое. Да и конец меня скорее всего ожидает страшный. Ну и ладно, все равно рано или поздно меня найдет смерть. Да и сложно поспорить с тем, что я заслужил ее уже раз десять».
Глокта подался вперед.
«Даже здесь и сейчас некоторые вещи лучше говорить негромко».
– Архилектор Сульт недоволен нашим новым королем. В особенности он недоволен, как на него влияет Байяз. Сульт видит, что его собственное влияние в правительстве ослабло. Однако он верит, что за этим стоите вы.
Маровия нахмурился.
– Серьезно?
«Еще как. Да и я не готов вот так сразу отмести эту возможность».
– Архилектор поручил мне изыскать средства удалить Байяза. – Глокта понизил голос до шепота. – Или самого короля. Подозреваю, что на случай моего провала у него имеются другие планы. Планы, которые неким образом затрагивают Университет.
– Со стороны может показаться, будто вы обвиняете его преосвященство архилектора в государственной измене. – Глаза Маровии поблескивали как пара отполированных ногтей.
«Он насторожен и изнемогает от любопытства».
– Вы нашли что-либо, что можно использовать против короля?
– Не успел я даже приступить к заданию, как Валинт и Балк довольно грубо отговорили меня.
– Им так скоро стало известно о вашем расследовании?
– Невольно пришлось задуматься, что некто из моего близкого окружения не заслуживает доверия. Банкиры не просто заставили меня прекратить расследование, но и настояли на том, чтобы я следил для них за архилектором. Они хотели знать его планы. И они дали мне для этого всего несколько дней, тогда как его преосвященство не доверит мне не то что своих тайных мыслей, но содержимого ночного горшка.
– Какая жалость. – Маровия медленно покачал головой. – Жалость, жалость…
– Что еще хуже, архилектор, похоже, узнал о некоторых событиях в Дагоске. Если у меня под боком завелся крот, то роет он в обе стороны.
«Если вы предали человека один раз, сделать это второй раз гораздо проще».
Глокта тяжело вздохнул.
«Вот и все, тайны выданы, ночная ваза опустела. Горло перерезано от уха до уха».
– Я закончил, ваша милость.
– Ну что ж, наставник, вы в довольно щекотливом положении.
«Смертельно опасном, если быть точным».
Маровия встал и медленно прошелся по кабинету.
– Давайте предположим на секунду, что вы и правда явились за помощью, а не стремитесь завести меня в ловушку. Архилектор нашел способ создать мне очень и очень серьезную проблему. Вдобавок чрезмерные амбиции подталкивают его создать эту проблему именно сейчас, в такое время.
«Спорить не стану».
– Если вы предоставите тому железные доказательства, я буду только рад сообщить обо всем королю. Однако я не могу выступить против члена закрытого совета, особенно против архилектора, без твердых оснований. Лучше всего подошло бы чистосердечное признание. Подписанное.
– Подписанное признание Сульта? – пробормотал Глокта.
– Такой документ решил бы массу проблем – как моих, так и ваших. Сульт исчезнет, и банкиры потеряют рычаги воздействия на вас. Гурки, правда, никуда из-под стен города не денутся, но всего сразу и не получишь.
– Подписанное архилектором признание…
«А луну с неба достать не надо?»
– Или спровоцировать лавину: добыть признание кого-то, кто очень близок к архилектору. Вы ведь большой специалист в подобных вопросах. – Верховный судья взглянул на Глокту из-под густых бровей. – Или меня неверно информировали?
– Даже я не могу достать улики из воздуха, ваша милость.
– Заблудившийся в пустыне должен хвататься за любую возможность спасения, даже самую призрачную. Найдите улики и предоставьте их мне. Иначе я действовать не стану. Сами понимаете, риск ради вас я себе позволить не могу. Сложно доверять человеку, который выбрал себе одного хозяина, а потом выбрал другого.
– Выбрал? – Левый глаз вновь задергался. – Вы прискорбно ошибаетесь, если думаете, что я выбирал ту бледную тень жизни, что вы видите перед собой. Я выбрал славу и успех, но, увы, надпись на крышке шкатулки не соответствовала содержанию.
– Мир полон трагедий. – Маровия отошел к окну и посмотрел на темнеющее небо. – Особенно сейчас. Вряд ли вы могли ожидать иного решения от человека моего опыта. Доброго дня, наставник.
«Дальше спорить бесполезно».
Глокта медленно встал, опираясь на трость, и пошел в сторону двери.
«Однако в темный и сырой подвал моего отчаяния заглянул лучик надежды. Надо лишь добыть признание в государственной измене от самого главы королевской инквизиции…»
– Ах да, наставник!
«Почему все ждут, пока я встану, и лишь затем оканчивают разговор?!»
Превозмогая боль в спине, Глокта обернулся.
– Если кто-то из вашего окружения склонен болтать, вам нужно заткнуть ему рот. Как можно скорее. Лишь дурак станет выпалывать измену в закрытом совете, не изведя предварительно сорняки в собственном саду.
– О, мой сад – моя забота, ваша милость. – Глокта изобразил одну из самых своих отвратительных улыбок. – Инструмент для прополки уже готов.
Милосердие
Адуя пылала.
Самые крайние западные районы – Три Фермы, в юго-западной части города, и Арки, чуть дальше к северу – были покрыты черными ранами. Из некоторых еще валил дым упругими колоннами, слегка подсвеченными рыжим у основания. Наверху их рассеивал ветер, и солнце заволакивала жирная маслянистая пелена.
Джезаль стоял на вершине Цепной башни и, бессильно сжав кулаки, смотрел на это в торжественном молчании. Ни звука не было вокруг, лишь в ушах свистел ветер, да изредка доносился шум
